Ведьма по назначению

Император невольно сравнил стоявших перед ним сыновей. При разительном, на первый взгляд, сходстве, они все же отличались друг от друга. Почти неприметно. Если у Эвлонда губы большого рта были тонкими с плавным изгибом, что свидетельствовало об уме, упорстве, благородстве, то у Тарелия они были немного мягче и сочнее, как у более разговорчивого, живого, темпераментного и чувственного. Взгляд больших ярких глаз указывал и на разницу их характеров. Эвлонд смотрел на окружающих серьезно, внимательно. Тарелий вызывающе и слегка иронично.

Эвлонд и Тарелий поприветствовали императора, преклонив перед ним колено и прижав раскрытую ладонь правой руки к сердцу.

— Я рад, что ты вернулся, Эвлонд, — устало произнес император и протянул руку для благословения.

Сыны по очереди подошли и коснулись губами огромного красного с золотым отливом янтаря, вставленного в перстень повелителя.

— Что произошло, пока я отсутствовал? — спросил Эвлонд, вглядываясь в глаза отца.

— Проходи, садись, — император махнул рукой в сторону кресел, стоявших напротив небольшого столика, выточенного из монолитной глыбы хризолита, и туманно добавил, — Варис сейчас все покажет и … надеюсь, объяснит, что произошло.

Из неприметной двери в глубине кабинета вышел Верховный жрец в черном просторном балахоне. Его волосы, также уложенные в три заплетенных косой кольца, почти касались пола. И были они уже совершенно черными, только несколько ярко-золотых прядей тянулись от висков к затылку и терялись в плетении кос.

Эвлонд отметил, что глаза Вариса, цвета красного золота, были воспаленными и утомленными, значит, жрецу пришлось несколько часов подряд вглядываться в мерцающие блики магических зеркал, выискивая следы какого-то еще неизвестного ему врага.

Коротко кивнув в знак приветствия, жрец установил на столике, стоящем перед креслами, магический шар, переливающийся голубоватым дымком.

— Это мы получили сегодня утром, — проскрипел он хриплым старческим голосом и уточнил, — послание от Ррона..

Эвлонд раздраженно сложил руки на груди и гневно взглянул на отца, собираясь сообщить, что не расположен выслушивать очередное оправдание вампиров.

— Та-ак … полагаю, я здесь лишний, — тут же попытался ретироваться Тарелий, сообразив, что дело пахнет скандалом.

Отец и старший брат отличались изрядным упрямством и, хотя могли поступиться им в интересах государства, но не в отношении собственной жизни. Эвлонд тот вообще не терпел ничьего вмешательства в личные дела.

— Останься, — твердо заявил отец, — это дело государственной важности.

Тарелий ошеломленно замер на месте, а Эвлонд удивленно приподнял бровь. Тарелий, в силу возраста, еще не имел права присутствовать на секретных совещаниях. Ведь он еще даже не прошел посвящения и не принес клятвы верности. Так что заявление императора было, мягко говоря, незаконным.

Тарелий растерянно взглянул на жреца.

— Подойди, — проскрипел старик, — встань на колени и склони голову.

Тарелий повиновался.

Жрец возложил на его голову руки. Блеснула золотая молния, и огненный смерч охватил на мгновение тело молодого дракона. Когда вихрь улегся, на теле Тарелия еще были видны алые знаки рода Огненных драконов, но вскоре они померкли и исчезли, впитавшись в бледную кожу лица и рук.

Этот обряд должен был пройти только через два дня, во время государственного праздника. Его следовало проводить в торжественной обстановке, в присутствии всей жреческой коллегии, при большом скоплении почетных гостей и граждан Империи. Празднества должны были продлиться несколько дней, и Тарелий с нетерпением ждал этого дня. Поэтому он никак не рассчитывал, что его посвящение пройдет так скоротечно и буднично. Хотелось даже как-то оскорбиться по этому поводу, но он, взглянув на встревоженного отца и сердитого брата, отложил обиду до лучших времен.

Далее Тарелий был обязан произнести клятву верности государю и Империи, что он и сделал незамедлительно, произнеся заветные слова хриплым от неожиданности, удивления и оскорбления голосом.

— Все настолько серьезно? — хмуро спросил Эвлонд.

— Суди сам, — ответил жрец и коснулся шара магическим лучом, выпущенным из указательного пальца.

Тарелий поднялся с колен и угрюмо уставился на шар, дымка в котором стала постепенно светлеть, открывая взору наблюдателей неясную пока картинку. На него уже никто не обращал внимания, что еще больше задевало его.

«Поздравления и подарки, видимо, получу не скоро», — грустно усмехнулся он про себя.

Шар между тем значительно увеличился в размерах. В его посветлевших недрах появилось изображение комнаты, вся обстановка которой была выполнена в соответствии с вампирскими вкусами. Черно-красная обивка старинной мебели гармонировала с тяжелыми занавесями узких арочных окон и древних гобеленов, выдержанных в таких же темных тонах. Большие черные свечи, горевшие в двух высоких напольных подсвечниках, скорее подчеркивали полутьму, скопившуюся по углам, чем освещали помещение. Вампиры не нуждались в свете, и свечи являлись лишь декоративным предметом интерьера, привносившим в него некое романтическое и интимное настроение.