Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

«Так неужели Аламар просто повелся на красивую попку?»

— Дани, — сказал он вкрадчиво, — я чувствую себя ужасно виноватым перед тобой. Скорее всего, после моего исчезновения ты попалась в руки инквизиции… Но, поверь, я исчез не по своей воле. Меня утянула в открывшийся портал моя сообщница, Льер. Ты наверняка ее видела здесь… Страшная женщина, никогда не имей с ней никаких дел… И некоторое время я просто… не мог за тобой вернуться, поверь. Я бы ни за что не бросил тебя одну на растерзание этим воронам.

— Я понимаю, ваше величество, — прошептала Дани.

Но ему отчего-то в интонации ее голоса померещилась насмешка.

Ксеон заглянул в спокойное лицо девушки.

Да нет же, с чего ей насмехаться над ним?

— Скажи, милая моя, отчего мастер Нирс решил тебя взять в жены?

Дани улыбнулась, но как-то очень уж грустно, и Ксеон понял, что за этой улыбкой — целая история, и история невеселая.

— Рассказывай, — приказал он.

Дани подняла на него взгляд, и Ксеон впервые разглядел цвет ее глаз. Там, в Энце, в свете магкристаллов, ни темного не понятно. А сейчас он увидел, что радужки у Дани цвета темного шоколада. Горького шоколада, насыщенного, невероятно вкусного, но — совсем не сладкого.

— Да к чему вам, ваше величество? — тихо спросила она, — это все в прошлом.

— Может быть, он в тебе какой-нибудь особый Дар обнаружил? — напрямую спросил Ксеон, — если это так, то мне следует знать об этом, чтобы тебя защитить.

Он все еще держал ее за руку, и пальцы начало покалывать от странного напряжения. Посмотрел на тонкие бледные пальчики с коротко остриженными ноготками. Дани не носила обручального кольца, но зато носила крупный перстень с большим аметистом. Наверняка подарок инквизитора.

— Ничего он во мне не обнаружил, — сказала она наконец, после долгой паузы, — совершенно ничего, ваше величество. Просто… за то, что я вам помогла, он поклялся меня извести. Вот и все.

История Дани оказалась даже проще, чем можно было предположить. Но при этом в ней чувствовалась недосказанность, Ксеону все мерещилось нечто важное, ускользающее сквозь пальцы.

— Ты знаешь, почему тебе не навредило заклинание Аламара? — спросил он, мягко поглаживая руку Дани.

— Конечно, знаю, — ответила Белочка, восторженно глядя на него дивными шоколадными глазами, — мастер Нирс очень кричал и сердился, говорил, что впервые в жизни так ошибся с собственным же заклинанием. Он что-то неправильно сделал, и вот результат.

— Значит, сам виноват, сам дурак, — подытожил Ксеон.

От Белочки тонко пахло яблочным вареньем, и Ксеон, невзирая на важность разговора, помимо воли начинал чувствовать себя счастливым оболтусом, пробирающимся на кухню за пенками от варенья.

И совершенно внезапно ему захотелось поделиться этим счастьем с Дани.

«А что, если поцеловать ее? Прямо сейчас? Не-ет. Рановато. Испугается. Она не похожа на гулящую девку».

— Скажи, милая, что я могу для тебя сделать? — проникновенно спросил он.

Дани посмотрела строго и забрала руку из его пальцев, отчего мгновенно возникло ощущение пустоты.

— Мне бы… если только можно… могу я навещать свой дом?

— Разумеется, милая. В сопровождении верного мне человека. Я ведь не могу отпустить тебя одну, мало ли что может случиться…

* * *

В камере клубилась тьма. И сквозь запахи сырости, грязи, испражнений все явственнее просачивался запах дыма от осенних костров.

Ксеон оперся спиной о холодную стену, сложил руки на груди. О, он бы многое отдал, чтобы видеть лицо Аламара, но хлопья мрака, что прямо-таки липли к инквизитору, были не просто клочьями темноты. Все это — результат работы сдерживающих артефактов, которых в достаточном количестве изготовил доктор Мельхольм, да прибудет он в царстве Темнейшего.

Поэтому Аламар был скрыт в жирной, липкой и — как казалось Ксеону — весьма хищной тьме. О том, что инквизитор не только жив, но и постепенно восстанавливается, можно было судить по звяканью цепей, которыми он был прикован к стенам.

— Подрастерял ты сноровку, Аламар, — медленно произнес Ксеон, — оказывается, и ошейник толком не зачаровал. Девчонка должна была умереть на месте, а в результате заклинание попросту не сработало. Стареешь.

Вместо ответа — тихий скрежет металла по камню.

— Догадываешься, откуда я все это знаю? Твоя жена мне рассказала. Да, здесь она, здесь. Эльвин Лаверн ее привел мне, как я и просил. Зачем она мне? Ну, как же. Должен же я утешить столь юную вдову… Я придумаю, как ее утешить, старина Аламар. Уж не сомневайся, она останется довольна. От меня все уходили довольными.

Он сделал паузу и снова пожалел, что не может видеть Аламара.

— А ты не дурак, она красивая бабенка, хоть и совершенно беспородная, — снова заговорил Ксеон, — но мне нравится. Я жду не дождусь того момента, когда она сама передо мной ноги раздвигать начнет. А она начнет. Ведь тогда, расстегивая ошейник, она сказала, что любит. Молчишь?

Тишина.

А потом, как будто с трудом прорываясь сквозь мрак, раздался голос узника.

— С чего ты взял, что мне не все равно? Делай с ней, что тебе угодно. Мне эта баба нужна была только чтобы пользовать время от времени…