Ведьма с зелеными глазами

Я сначала не поняла, где нахожусь. Незнакомые простыни, запахи, стены, комната, занавески. Потом вспомнила, и щеки мои запылали от стыда. Три подружки, выпив и осмелев, потревожили серьезных людей, следователей, разыскали их в Луговском, явились на ночь глядя со своими претензиями, советами. Ладно мы с Аней, но Нора-то! Она и постарше, и трезвая как стекло. Другое дело, что и ей тоже в гостиничном номере было не сладко, ее тоже терзала тоска. А так вроде и дело полезное пытались сделать, и развеяться.

Место на кровати рядом со мной было примято, я вспомнила, что спала с Аней. Да и подушка хранила аромат ее духов.

На мне была нейлоновая кружевная сорочка, вероятно, одолженная мне заботливой хозяйкой. Людмила. Замечательная женщина, хорошая хозяйка и прекрасная жена. Вот такой и должна быть жена следователя или прокурора, оперативника или адвоката, человека, который в силу своей профессии редко бывает дома, а если и бывает, то не всегда один, зачастую приводит вот таких незваных гостей, коллег, свидетелей… По сути, Людмила не принадлежит себе и все делает для мужа, которого наверняка любит и уважает.

Людмила – героическая женщина.

Я встала, быстро переоделась, сложила постель, взяла заботливо оставленное хозяйкой на спинке дивана чистое полотенце, нашла ванную комнату, где привела себя в порядок. Судя по влажным полотенцам, которые я там нашла, мои подружки уже приняли душ.

В доме пахло блинами. Я вышла на крыльцо и увидела в саду за столом всю компанию, оживленно беседующую и бодро уминающую блины. За самоваром сидел, широко улыбаясь, следователь Азаров. Рядом с ним – Нора с задумчивым видом. Аня сосредоточенно сворачивала блин в трубочку, Евсеев держал в руках большую чашку, скорее всего с чаем. Марина сидела с отсутствующим видом и курила.

– Доброе утро, – сказала я, не зная, куда спрятать глаза от стыда.

– Садитесь за стол, – пригласила меня Людмила. На ней в это солнечное сухое утро была широкая темно-синяя юбка и белая блузка в голубой горошек. Волосы аккуратно зачесаны назад и заколоты в тяжелый узел.

Нора и Аня смотрели на меня, едва сдерживая улыбку. Конечно, если бы мы были втроем, то расхохотались бы над собственной же глупостью. Сейчас же нам было важно как можно скорее покинуть этот гостеприимный дом, в котором находиться стало просто мучением.

– Ну что, сыщицы, – тихонько покашляв в кулак, явно для привлечения внимания, сказал Дмитрий Азаров. – Думаю, что ваша миссия в этом деле закончена. Доверьтесь нам с Михаилом Евгеньевичем, профессионалам, и занимайтесь своими делами. Поверьте, все, что от нас зависит, мы сделаем.

Он говорил еще что-то, какие-то дежурные фразы, я же думала о том, где и с кем спал Азаров. Ужасно глупо, учитывая, зачем мы вообще прикатили в Луговское. Какая мне, в сущности, разница, кого из нас троих он предпочел. Тот факт, что ночью я, разбуженная, возможно, уханьем совы, сидящей на ветке яблони, или лаем собаки, каким-то образом поняла, что рядом со мной лежит Аня, еще не говорит о том, что она не могла лечь в постель после того, как провела пару сладких часов где-нибудь на сеновале или просто на траве в объятиях Дмитрия.

Нора? Я не очень-то хорошо была с ней знакома, о ней могла бы рассказать ее подруга Аня, но, по моему мнению, она человек серьезный и вряд ли позволила бы себе завести интрижку в то время, когда она страдала от неразделенной любви к мужчине со странным, как и все венгерские имена, именем Джеза. Хотя, может, Азаров напоил ее, когда все разбрелись по своим кроватям, и они оставались одни в саду?

Я знала, что никогда не задам вопросов, касающихся этой ночи, ни Ане, ни Норе, и предпочла направить свои мысли в приятное мне русло. Конечно, смерть Эммы – трагедия, и мне будет ее не хватать. Ведь многое в моей жизни было связано с Эммой, у нас оказались общие дела, цели, к тому же мы были очень близкими подругами, и у меня в первые дни возникло чувство, будто мне отрубили руку! Но надо жить дальше, двигаться в том направлении, которое мы для себя с Эммой выбрали…

– Я так считаю, Катя, когда у человека появляются деньги, то он не должен позволить себе опуститься. Ты понимаешь, о чем я? Конечно, покупать красивые вещи и объедаться деликатесами – это приятно, но до определенного момента. А потом наступает состояние пресыщения, когда тебя начинает тошнить от собственного отражения в зеркале. И ты понимаешь, что твой эгоизм поглотил тебя, и ты никак не можешь остановиться в желании удовлетворять свои растущие потребности и желания.

Вот сейчас у меня все есть, и хорошая квартира, и мое скромное кафе, которое неожиданно для меня начало приносить неплохую прибыль. Семьи у меня нет, детей – пока тоже. Я не такая уж красавица, чтобы надеяться на замужество…