Ведьмин клад

– Ну, осматривайся, – буркнул Померанец. – Только побыстрее, нам еще возвращаться засветло. Не хватало в этом проклятом месте заночевать.

* * *

Валентина Мыкалова. Сибирь. 1941 год

Самородок поместился у Валентины на ладони. Она гладила нагретый солнцем металл и вспоминала…

Воспоминания нахлынули неудержимым потоком: юркая лиса метет землю пушистым хвостом, зыбкая трясина под ногами, женщина с рыжими волосами, подземное озеро и сундук, полный золота, а еще отцовские карты да гравировка на внутренней стороне медальона.

– Валюшка, тебе плохо? – Игнат посмотрел с тревогой, вынул из растрепанных волос соломинку.

– Видишь? – она протянула к нему раскрытую ладонь.

– Вижу – золото. Тут раньше часто самородки находили. Надо будет в райцентр сообщить.

– А я знаю, где таких самородков целый сундук. – Сказала и сама испугалась, что Игнат ей не поверит. – Я же бывала здесь в де тстве вместе с папой, в экспедиции. Я тогда на Лисьей топи заблудилась и к пещере вышла, в которой клад спрятан, а папа и дядя Евсей велели молчать и никому про золото не рассказывать.

Игнат слушал внимательно и в обмане обвинять не спешил.

– Папа нарисовал карту, как к острову пройти.

– Она у тебя, эта карта?

– У меня. Я считала, что в детстве напридумывала все про лисье золото, а потом папа мне сборник карт, тот, что в экспедиции сделал, отдал и на крышке медальона что‑то выгравировал. – Валентина сняла с шеи медальон, раскрыла, протянула Игнату.

Он рассматривал медальон очень пристально, а потом сказал:

– Валюшка, ты только не говори никому про это. А я пока подумаю, как нам лучше поступить.

– Может, в райцентр сдать? – она предста

вила, как они с Игнатом привозят в райцентр сундук с золотом, и ее за такую небывалую заслугу перед советской властью тут же амнистируют.

– Может, и сдадим, – Игнат рассеянно кивнул, – только пока молчи, ладно?

– Буду молчать, – Она обвила руками его шею, зашептала на ухо: – Да зачем же мне это золото, когда у меня ты есть!

…Любовь у них с Игнатом получалась, точно ворованная. Приходилось ото всех таиться: и от Игнатовых родителей, и от сельчан, и от ссыльных. Очень скоро Валентина поняла, чего опасался Игнат. Если его, комсомольца, заподозрят в связи с дочерью врага народа, быть беде. Вот они и прятались, целовались да миловались украдкой.

Игнат устал от такой жизни первым. Да и понятно, тяжело ему жить вот так, с оглядкой, хочется семью нормальную, детей. А какая семья может быть у него с ссыльной?