«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945

После того как Гитлер пришел к власти, доктор Рихард Зорге вернулся в Германию и вступил в ряды Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП). В конце 1933 года он снова отправился в Токио. Через коллег немецкого пресс-клуба и местную общественную нацистскую организацию в Токио Зорге узнал, как можно попасть в немецкое посольство. Вскоре он познакомился с немецким послом Ойгеном Оттом. Последний якобы был противником нацистского режима.

В 1940 году Зорге стал пресс-атташе немецкого посольства. До начала 1941 года он близко сошелся с четырнадцатью людьми, которые стали для него бесценными источниками информации.

По поручению Зорге Клаузен ретранслировал по радио все политические, экономические и военные сообщения в Москву.

20 мая 1941 года советский агент приказал передать сообщение чрезвычайной важности своим русским руководителям. Он сообщал о том, что большая часть немецкого вермахта разворачивается на западной границе, чтобы 20 июня 1941 года напасть на Советский Союз.

Уже летом 1941 года японское правительство приняло решение атаковать Соединенные Штаты, чтобы расширить сферы влияния Японии в Тихом океане. Для маскировки своих истинных целей немецкий Генеральный штаб приказал развернуться так называемой Квантунской армии численностью около миллиона человек на советско-маньчжурской границе. Таким образом, Советскому Союзу грозила война на два фронта. А результат был следующим: на сибирско-маньчжурской границе для защиты возможных японских целей находился в полной боевой готовности миллион советских солдат.

Вполне понятно, что советское правительство хотело как можно скорее узнать, насколько реальна угроза со стороны Японии. Не блеф ли это? Если верно последнее, тогда армию можно увезти от сибирской границы и бросить против немцев. Речь шла о сибирских элитных подразделениях, которые могли иметь огромное значение в спасении Москвы.

Зорге и его сообщники работали не покладая рук, чтобы получить соответствующую информацию.

Вскоре с помощью японского журналиста Одзаки Хоцуми было совершенно точно установлено, что Квантунская армия выполняла отвлекающий маневр, в то время как настоящей целью японского правительства были Соединенные Штаты.

Уже 15 октября 1941 года Зорге передал в Москву через своего радиста окончательные сведения об истинной задаче Квантунской армии.

Кремль отреагировал мгновенно. Спустя несколько дней после получения радиосообщения из Токио Сталин отдал приказ новому начальнику Генерального штаба генерал-лейтенанту Соколовскому увести 50 советских дивизий с маньчжурской границы и немедленно отправить их к Москве.

Зорге передал Советам сообщение чрезвычайной важности. В тот день он оказал влияние на всю мировую историю. Но уже через три дня он и его радист Клаузен были арестованы.

В июне 1941 года за «коммунистические происки» был взят под стражу один из его сотрудников по имени Ито Рицу. 29-летний мужчина сознался и выдал своих посредников. После этого также были схвачены Зорге и его радист.

7 ноября 1944 года доктор Рихард Зорге и Одзаки Хоцуми были казнены через повешение во дворе тюрьмы Сугамо в Токио. 8 октября 1945 года был освобожден из-под стражи Макс Клаузен, майор Красной армии.

Его местожительство осталось неизвестным.

* * *

В штабе главного командования советского западного участка фронта Сталин занимался «сменой караула». 10 октября бывший командующий маршал Тимошенко был назначен преемником маршала Буденного. Генерал армии Жуков стал преемником Тимошенко. Таким образом, главное командование над стоящими перед Москвой войсками взял человек, который был гораздо более жестким, беспощадным и решительным, чем Еременко. А помимо этих качеств, у нового русского военачальника в сравнении с Еременко была еще одна черта – удачливость.

Особенно благосклонна была к нему судьба в ночь на 6 ноября 1941 года.

Фельдфебель Михальски из 4-й танковой армии следующим образом описал те события в своем дневнике:

«В полночь я выполз из постели, чтобы проверить посты. Когда я открыл люк, мне в лицо ударил порыв холодного ветра. Небо было звездным. Было настолько светло, что при желании можно было газету читать. И было очень холодно. Даже следы от гусениц танков замерзли. Лед скрипел под подошвами моих сапог. Через несколько минут холод пробрался под одежду. Изо рта вырывался пар.

Постовые ходили туда-сюда. Бангерт, дежуривший на развилке, сказал мне, что больше не чувствует своих ног, ему казалось, что они омертвели. Хинце под каску надел какую-то шаль. Он весь дрожал. Губы его закоченели. Он с трудом доложил о ситуации.

Утром мне рассказал связной батальона, что ночью температура упала до 10 градусов мороза. Только этого нам и не хватало! У нас не было зимней амуниции. Наши сапоги были разорваны. Шинели – слишком тонкими для этого треклятого восточного ветра. Наши каски тоже не годились для такой погоды. Черт его знает, что ожидало нас дальше! Адъютант батальона сообщил, что нам еще придется столкнуться с температурой в 30–40 градусов ниже нуля».