Ведьмин жребий (СИ)

Ей снилось, как черный обелиск врезался в тусклое зеркало неба, и из огромной трещины, растянувшейся от горизонта до горизонта, падали клиновидные осколки, застревая в мокрой земле. Стрелка на часах беспорядочно вращалась, подчас изменяя скорость и направление. Часы сошли с ума — и вместе с ними обезумела реальность. Одинокая тонкая фигурка стояла под башней, и накидка ведьмы развевалась за ее спиной алым знаменем. Она шевелила пальцами, как будто время повиновалось ей одной, и хаос, творившийся вокруг, был ей совершенно безразличен.

Летиция проснулась от того, что ей хотелось в туалет. Ланн лежал в прежней позе. Памятуя недавнюю прогулку к уборной, девушке расхотелось его будить, и она вышла за дверь в полной уверенности, что сможет самостоятельно добраться до кабинки. Гробик отчетливо выделялся на фоне светлеющего неба, и ей не пришлось его искать. Дрожа от холода, Летиция справлялась со своей проблемой, когда до ее слуха донеслась тихая, приятная мелодия: вдалеке звенели арфы, били барабаны, завораживающе пела флейта. Госпожа ди Рейз прекрасно помнила настойчивый зов Лете, но эта музыка все равно очаровала ее и, казалось, не таила в себе никакой угрозы.

Она направилась в красно-желтые заросли деревьев позади дома и какое-то время шла на звук по узкой протоптанной дорожке. Рассветные пташки заводили длинные трели, которые чудесным образом накладывались на волшебную музыку, и эта песня, недоступная человеческому пониманию, была невыразимо прекрасной.

Тропа внезапно оборвалась, в деревьях появился просвет. Летиция стояла на краю лесной прогалины, с замиранием сердца наблюдая за группой девушек с золотыми волосами, кружившихся в танце. Среди них она узнала Ульрику. Фиолетовые грибы образовывали ровное кольцо в центре поляны, на их пятнистых шляпках сидели гномики с крохотными инструментами под стать их маленьким ручкам, и у каждого человечка было сердитое, сосредоточенное лицо. На траве сверкали капельки росы, похожие на изумруды, зеленые платья элле при движении сливались в одну цветную полосу, а полые спины оказались заполненными мерцающим туманом, из которого произрастали радужные крылья фей. Крылья трепетали при движении, с них сыпалась разноцветная пыльца.

Заметив Летицию, одна из девушек остановилась и позвала ее в круг. Госпожа ди Рейз подумала, что будет выглядеть нелепо среди этих неземных существ, но ей так ласково улыбались, что она осмелилась принять приглашение. Перешагнув через грибы и заворчавших гномиков, на мгновение сбившихся с ритма, он взяла протянутую руку элле и завертелась в хороводе вместе с другими девушками.

Летиции вдруг стало щекотно между лопаток, словно кто-то водил перышком по голой коже. Она оглянулась через плечо и, не выдержав, рассмеялась: как выяснилось, она неумело махала цветными крылышками, раскрывшимися у нее за спиной.

Гномики самозабвенно играли, время от времени смахивая пот с крошечных лбов. Ее белое платье выделялось среди остальных, как и ее волосы цвета воронова крыла, но это уже не имело значения. Музыка была вечной, как воздух или время, непрерывным было движение по кругу, бессмертными стали они сами, обретя крылья и возможность воспарить к облакам. Летицию затопило чувство полного, ничем не омраченного счастья, нагло вытеснив все другие ощущения в ее душе.

Она кружилась между небом и землей, не в силах остановиться.

Крылатая фигура стояла на холме, простирая руки к небу. Ее очертания подчас смазывались и становились прозрачнее, чтобы в следующий миг опять обрести четкость и глубинный цвет, как будто сам факт ее бытия резонировал с действительностью, пытавшейся стереть аномалию из ткани мира. Черный балахон с красными мерцающими угольками глаз облекал тело, тяжелым смолевым каскадом ниспадала на землю ткань. Воздух подчинялся взмахам огромных узорчатых крыльев, и с каждым порывом ветра Ланна отбрасывало все дальше назад. Он пытался кричать, но рот был полностью забит пыльцой, щекотавшей горло; он задыхался и двигался ползком по направлению к ней, не имея возможности идти прямо. Земля была холодной и твердой, как лед, а он продолжал подниматься на холм, впиваясь в почву окровавленными пальцами. Малейшее промедление натягивало нить, невидимую траурную ленту, тянувшуюся от его сердца к силуэту на возвышении, и острые копья боли безжалостно вонзались ему в грудь.

С легким шорохом фигура распалась на мириады светящихся частиц, серым пеплом разлетелись чудесные крылья, и прах, кружась, осел на волосах и одежде Ланна. Связь оборвалась, в груди возникло кольцо мертвой пустоты, он ничего не чувствовал и не мог ни о чем думать. Мягким бархатным покровом его накрыла тьма.