Ведьмин жребий (СИ)

Морвена задрожала и обняла себя руками, как будто пытаясь согреться. В тот момент Шадрену было безразлично, красавица она или нет. Она никогда не целовалась? Что ж, он никогда не целовался с ведьмой. Экзалтор сел под деревом, упершись коленями в землю, взял Морвену за плечо. Она дышала часто и глубоко, не в силах преодолеть волнение. Ей и в голову не пришло, что парень, который так легко соглашается на поцелуй с малознакомой особой, не слишком разборчив в любовных связях; впрочем, как и девушка, которая эти поцелуи предлагает.

— Подними голову и посмотри на меня, — попросил Шадрен. — Иначе ничего не выйдет.

Сделав над собой усилие, Морвена подняла глаза. Они оказались глубокого темно-зеленого цвета с крошечными проблесками янтаря — как свет, пробивающийся сквозь густые кроны деревьев. Губы ведьмы, тонкие и бесцветные, были чуть приоткрыты и трепетали в предвкушении ласки. Шадрен знал, что в таких ситуациях долго медлить не следует, и накрыл ее рот своим. Морвена инстинктивно отпрянула, испугавшись, но экзалтор удержал ее, взяв ее лицо в ладони. Его совесть молчала. Было время, когда Шадрен страстно любил одну девушку, но этого оказалось недостаточно, чтобы избавиться от плаща, ружья и маски и всецело посвятить ей свою жизнь. Идрис не требовала от него обещаний и сама не давала их; клятвы связывают руки, но не могут сковать сердца. Теперь она шла по пыльной дороге без начала и конца, а он был волен делать то, что ему вздумается.

Морвена была холодной и недвижимой, словно статуя. Он попытался ее успокоить, погладив по волосам, затем осторожно раскрыл ее губы языком. Ведьма не сопротивлялась, ее лицо оставалось застывшим и не выражало никаких эмоций. Так и не добившись от нее отклика, Шадрен со вздохом отстранился.

— Вот и все. Понравилось?

Она поджала губы, глаза по-прежнему смотрели в пустоту.

— Я не уверена, — медленно ответила Морвена. — Что я должна была почувствовать?

Этот вопрос на мгновение поставил его в тупик. Потом он улыбнулся.

— Я не уверен. Это трудно объяснить.

Шадрен встал, не зная, что еще сказать или сделать. Заводить отношения с ведьмами опасно, это чревато последствиями, так что поцелуй был одноразовым. Ему суждено стать воспоминанием — жаль, что не слишком приятным.

Морвена взяла померанец, обтерла его рукавом и начала есть, брызгая соком. Фрукт еще не поспел и был невкусным, но его кислая горечь отвлекала от мыслей о только что приобретенном опыте. Шад ей нравился, действительно нравился, так в чем же было дело? В момент поцелуя каждая частичка ее тела была настроена против него, как будто Шадрен являлся чем-то невообразимо мерзким, во что бы то ни стало стремившимся забраться к ней внутрь. Влажные губы экзалтора, доселе бывшие желанными, теперь вызывали у Морвены противоречивые чувства.

Шад сказал, что поищет без вести пропавшего Ланна, и велел ей присмотреть за лошадьми. Морвена ограничилась кивком. Экзалтор не выглядел расстроенным, и это немного приободрило ведьму и убедило ее в том, что ничего ужасного не произошло.

Она смотрела на его фигуру, петлявшую меж деревьев, пока он не поднялся на крыльцо и не исчез за дверью дома. Остатки померанца полетели в пруд, на поверхности которого плавали белые кувшинки. Морвена прислушалась к себе. Красной птице больше не грозила гибель — она яростно била крыльями, получив требуемый заряд. С нарастающим страхом ведьма поняла, что вещество, необходимое ей для жизни, находится в руках людей: в их чувствах, сердцах, их телах. Морвена болела именно потому, что жила одна, редко появлялась в городе и старалась избегать любых контактов с остальным человечеством. Вальда пришла к ней за исцелением — возможно ли, что Морвена, прикоснувшись к женщине, погубила и Вальду, и ее нерожденного сына?

— Харри?

Она затравленно оглянулась. Ворона вспорхнула с соседней ветки и села на землю перед ведьмой. Озабоченно повертела головой, будто спрашивая: 'Что не так?'

— Харри, я… — Морвена не могла подобрать слова. Ее трясло. Наконец ведьма заговорила, и это звучало еще хуже, чем она представляла: — Я питаюсь чужими жизнями. Я нуждаюсь в людях, чтобы жить. Кайле ничего не дает мне. Она только забирает.

— Харр.

Морвена протянула к ней ладони, сложенные лодочкой, и ворона забралась в гнездо из ее рук. Ведьма поднесла птицу почти к самому носу, не отводя глаз, потом ее губы искривились в гримасе боли, и она расплакалась. Харридан была с ней долгое время, и теперь Морвена поняла почему. Она не могла причинить вреда птице — только человеку.

'Я питаюсь чужими жизнями', — сказала ей Морвена.

А ворона ответила: 'Я знаю'.

Глава 17