Ведьмина сила

Открыв дверь, я зашла в подъезд. Вспыхнула бледная лампочка, и я невольно оглядела себя. Мокрая насквозь, одежда — в грязи после погони. Плюс всё та же «стриптизная» дырка на джинсах, о которой я как забыла на встрече с хуфиями, так и… И запасного кольца с приличной иллюзией нет. Я пошевелила окоченевшими пальцами и мрачно ухмыльнулась. Регламент, имидж, репутация… Живём, до бессознательности затянутые в корсеты из правил и принципов. Душно, тесно, больно, неудобно, зато красиво и прилично.

Бесит.

И я пошла на дело без привычных платьев, каблуков, макияжа, строгой прически и… маски. Впервые — сознательно, а не вынужденно. И, поднявшись на третий этаж, ощутила то, что считала давно потерянным — азарт. От работы… и от новой себя в работе. Не хочу карать — хочу общаться. Да, с теми, кто на вторых ролях в банде и не причастен к смерти моей семьи, можно и пообщаться. А с теми, кто причастен… Позволит время — сойдутся звезды… отомщу. Хоть одному. Желательно, Музе. На прощание. Она должна мне много больше других. Даже если этот поединок будет стоить мне карьеры и перечеркнёт всё, что я сделала.

Позвонив в дверь, я небрежно привалилась плечом к стене и подняла температуру тела, высушивая одежду и обувь. Стало жарко, и я закатала рукава расстегнутой куртки, повела плечами, взъерошила распущенные волосы. На звонок долго не реагировали, а я терпеливо ждала, зная. Проснулся. Судорожно шарит в амулетах и размышляет о побеге. И понимает, что уже не сбежит. А сбежит — так недалеко. В логове столько полезных следов…

Щелкнул замок, и я толкнула дверь. Залитая светом узкая прихожая хрущевки и «пациент». Высокий, худощавый, загорелый, с сединой в темных волосах. Крупный нос, нечитаемый черный взгляд. Джинсы, светлая футболка, стоптанные клетчатые тапки.

— Привет, — сказала я просто и отлепилась от стены. — Можно?

— Заходи, — бросил он сухо.

Я вошла, впервые же — без тщательной подготовки и обереговых амулетов, безрассудно и рисково. Закрыла дверь, направилась за колдуном и нагло спросила:

— Чаем не напоишь? Ночь холодная. Промокла и замерзла, пока добиралась.

Он глянул через плечо иронично, но прошел на кухню и включил чайник. Я села на табуретку и без спроса вытянула из лежащей на столе пачки сигарету. Пододвинула пепельницу и щелкнула зажигалкой. Колдун поставил передо мной чашку и кивнул на заварник — дескать, самообслуживайся, раз начала.

Я с удовольствием закурила. Уютно шуршал чайник. По маленькой кухне расползались густые оранжевые тени, отбрасываемые абажуром. Окно плотно закрыто, и сизо-седой никотиновый дым замирал в спертом воздухе, перебивая остальные запахи, смазывая и размывая лицо севшего напротив колдуна. Теперь он виделся на свой возраст. Почти.

А за стеной у соседей, несмотря на глухую дождливую полночь, надрывались колонки, и я, прислушавшись, расслышала: «Выпусти меня отсюда, выпусти меня отсюда, выпусти меня отсюда, выпусти меня отсюда, ты!..». Посмотрела на колдуна и усмехнулась. Многозначительное совпадение.

— Отпущу, — предложила я просто. — Отдай амулет защитника и катись на все четыре стороны. Я тебя не встречала прежде, при Ехидне, с ней рядом не помню и зла не держу. Неси амулет и проваливай. И скажи, есть ли у тебя это, — поискав в рюкзаке, я достала пряжку Циклопа с символом.

Колдун, по досье — Афанасий, недоверчиво ощерился, показав два выбитых передних зуба:

— Что за телячьи нежности, палач?

— Так столько лет за вами бегать… — скривилась я и сплюнула в пепельницу. — Думаешь, по нраву? Достали вы меня дальше некуда. Поговорим цивилизованно и разойдемся по своим делам. И все довольны, и все счастливы. И живы. А?

— Ты отпустишь, так твои прихвостни найдут и добьют, — он глотнул чаю.

— Может, и найдут. И добьют, — согласилась я. — Но если я возьмусь, будет хуже. Смерть — она же разная. Бывает, уснул с улыбкой — и проснулся в другом мире. А бывает, ждешь смерть, умоляешь, а она поманит покоем и снова окунет в боль. И в жизнь, что уже не мила.

— Знаю, — колдун сморщился. — Таких, как ты, стрелять надо. Как бешеных собак.

Я улыбнулась:

— Верно. Палачи — самые опасные и непредсказуемые твари. И Ехидна — тому примером. Но вам-то что до этого? Не договоримся — не доживете. Не насладитесь. И курок не взведете, и хворост не подожжете, — затушив окурок, я обняла ладонями теплые бока чашки и задумчиво продолжила: — И одного-то вы не понимаете. Вы создаете таких, как я, своими руками, своими замыслами и поступками. И не будь таких вас, не было бы и такой меня. И встретились бы мы иначе, и говорили бы о других вещах. Но случилось то, что случилось, и…

Афанасий достал их кармана джинсов амулет и положил передо мной. Я прищурилась на символы. Мойра. Голосистый парень за стенкой снова попросил «выпустить» его «отсюда».

— А сотрудничество с вашей организации учитывается? — уточнил колдун и подбросил на ладони ременную пряжку Циклопа.

— Иногда. Начальник решает, — я подняла на него взгляд: — Что? Страшно? Боишься Сфинкса?