Ведьмина сила

Потом Мара заразится от него этим «почти», но пока… Она снова скомкала заклятье и смущенно спросила:

— А у тебя какие способности?

— Телепорт, — улыбнулся парень и подмигнул: — Непрезентабельно, да? Обычно мы или курьерами работаем, или начальниками курьеров. Зато всегда в дороге, — добавил жизнерадостно и решил: — Ладно, я пойду. Извини, что напугал.

«Всегда в дороге»… Она оглянулась на серое здание учебного корпуса, вспомнила прутья ограды, через которые так часто смотрела на заснеженные поля и спящие леса, ничего иного не видя, и…

— Подожди… — с бьющимся сердцем, отчаянно краснея, но впервые извлекая то, что Элла величала «ресурсом» — смелость. — Подожди. Ты не мог бы… — и смелость кончилась, оказавшись до обидного маленькой.

И только душа закричала — забери! Забери меня отсюда! Покажи хоть что-нибудь… хоть что-нибудь!

Думала, он уйдет. А парень посмотрел внимательно, прищурился и спросил:

— На море бывала?

— Нет… никогда.

Он протянул руку:

— У меня обеденный перерыв пока, полчаса. Сгоняем ненадолго.

И Мара вцепилась в его ладонь, как утопающий в спасательный круг. И зачем-то спросила:

— А не боишься?..

— А надо?

* * *

— Мар, сосредоточься! Опять в облаках витаешь?

Она вспыхнула. Элла улыбнулась:

— Любовь — это прекрасно, всегда и в любое время. Война войной, а обед по расписанию, да. Но учиться-то кто будет?

Мара покраснела до ушей и опустила взгляд. Наставница, улыбнувшись еще шире, скомкала заготовленное заклятье:

— Хороший парень?

Ученица смущенно кивнула.

— Не боится?

Замотала отрицательно головой.

— Это самое главное, — кивнула Элла со знанием дела. — Вот что. Сейчас проку от тебя нет, так что иди, погуляй. Но завтра, пожалуйста, будь готова. Научись абстрагироваться от лишних мыслей. Я тебя гоняю не из любви к искусству, ты же понимаешь. И ничего не имею против отношений, наоборот. Но — время…

Да, время. Кажется, его так много — больше двадцати пяти лет, но три года здесь пролетели, как три дня, и Мара не обманывалась насчет отмеренного срока. И еще и поэтому, признавалась себе, влюбилась отчаянно и безрассудно в первого встречного.

— Кто он по силе? — спросила наставница как бы между делом.

— Телепортист, — ответила ученица неловко.

— Тебя это смущает?

— Нет!..

— Вот и правильно, — одобрила Элла. — Куда пойдете сегодня?

— В цирк. На воде, — добавила Мара зачем-то.

— Смотри по сторонам, — негромко посоветовала наставница. — И находись там, где много людей. В толпе тебя не тронут.

— Думаешь?..

— Уверена. Тебя будут выманивать из убежища. Чтобы держать поближе к Ехидне. Чтобы не ничему полезному не научилась. Чтобы у одного наблюдательского палача не появилось подспорье в виде второго. После недавней облавы их осталось еще меньше, и выжившим потребуется время — спрятаться, замаскироваться. Они залягут на дно, не ненадолго. Если не сейчас, то через пару лет они начнут охотиться за тобой. Следить. Выжидать. Любовь любовью, Мар…

Она кивнула, понимая.

— Что Ехидна?

— Пока не приходит.

С тех пор, как в ее мыслях поселился новый человек, и постоянно бояться стало некогда, старая ведьма оставила Мару в покое. Но они с наставницей иллюзий не питали.

Это затишье перед бурей.

* * *

Элла стояла у окна и невидяще смотрела вдаль.

Десять лет. Десять лет она искала способ избавить ученицу от кандалов и не находила. Они перерыли и свои архивы, и архивы Круга ведьм. Объездили окружные. Напросились в столичные. Но результата не было. Вообще. Кандалы не снять.

Теперь начинался следующий этап охоты за знаниями: допрос пойманных оступившихся и прогулки по так называемой ведьминской периферии — поездки в глухомань, к тем, кто по разным причинам не входит в Круг, но живет долго и знает много. И иногда придется оставлять Мару в штаб-квартире, под надзором мальчишки. Сам-то по себе он неплохой, но больно безалаберный, как и любой «летун». Кажется, до конца в серьёзность проклятья он не верит.

И в мыслях шевельнулось предательски: можно было бы попасть в гробницы… Ведь Ехидна взяла заклятье оттуда, и там же — наверняка! — есть и ключи к избавлению. Всякое ведьмино проклятье, говорила прародительница, как замок, и открывается он тем же, чем и запирается. «Тем же», думала не раз Элла, — это Ехидна. И получилось бы найти ее… Но не выходило. Хитрая тварь спряталась на совесть. И никто из приспешников о ее местонахождении не знал.

Да, проникнуть бы в гробницы… Она бы рискнула. Всем — ради несчастной девчонки, у которой вообще ничего не было. Элла палачом свое отжила — пока не добралась до Пламени, но уже понимала, что отжила. Устала. Почти вымерзла. И всё меньше находила в себе человеческих эмоций, и большого труда стоило не срываться на «пациентах». Совсем скоро она профдеформируется окончательно и станет негодной для полевой работы. И опасной — даже для любимой семьи.