Ведьмина сила

Я глянула вниз, отмечая тишину и покой утренних улиц — центр города, а лишь пара зевающих дворников да собачник выползли по первым делам. Но сегодня, если память не подводит, воскресенье… И достала «метелку»-подушку, безрассудно улыбнувшись:

— Айда за мной. Прокачу.

Что за жизнь без риска, черт возьми?

Полет в расцветающее утро, при свете дня, который уже не прячет во мраке страшный, маленький на огромной высоте мир… Последний страх.

За тебя, Элла.

Глава 7

Возможно, некогда магия была могущественной силой,

но теперь это не так.

Нам осталась разве что струйка дыма,

висящая в воздухе после большого пожара,

да и она уже тает.

Джордж Мартин «Битва королей»

— А зачем люди умирают?

Первое занятие после знакомства. Элла не спала две ночи и очень переживала — о чем рассказывать, как обучить девочку, выросшую среди людей, чтобы она всё поняла и безболезненно прижилась в новом мире. Писала планы, чертила схемы и опрашивала опытных наставниц, раз своего педагогического опыта было мало. Очень мало. И первый же вопрос ученицы сбил с толку до растерянности.

Мара сидела в кресле с ногами, обняв колени, и смотрела тяжело, пристально, требовательно.

— Зачем? — повторила она.

И Элла мысленно отказалась от первого распланированного урока. Пожалуй, сначала девочке важно кое-что просто понять.

— Затем, чтобы дать новую жизнь. Представь, если бы люди жили вечно. Как бы выглядел наш мир? В нем давно не осталось бы ни места свободного, ни ресурсов для питания. И драка бы шла за каждый клочок земли или каплю воды. И за новую жизнь, — она повторила про себя сказанное и добавила: — И за новый мир. Каждый рожденный привносит в него что-то свое — новое. И обновляет мир. Поэтому… смерть неизбежна. Но мы продолжаемся в своих потомках.

— А зачем они умирают… так?

…страшно, как родители?

Наставница встала и отошла к окну. Посмотрела на шелестящее море зеленой листвы вдалеке и тихо ответила:

— А вот это уже карма. И когда детки умирают — тоже. Ошибки и грехи прошлой жизни, насильно прерывающие жизнь нынешнюю. Только вера в карму немного примиряет меня с ужасами этого мира. Люди — независимо от сферы силы или ее наличия, — палачи друг для друга. Наверно, таковы законы природы и нашего существования — карать друг друга, чтобы потом избежать прежних ошибок. Если, конечно, кара станет не только болью и смертью, но и пониманием — за что и почему.

Элла спохватилась, вспоминая, что ее слушает тринадцатилетний ребенок, обернулась, подыскивая более простые слова и сравнения, но Мара всё поняла прекрасно. Кивнула, насупилась и смущенно спросила:

— А карма — это как?

Что ж… стоит начать с основ мировых религий.

* * *

Опять осень — уже третья среди наблюдателей. Любимое время. Подвижные жёлто-рыжие парковые тропы, прозрачные остовы деревьев, низкое небо, отчаянно яркое солнце, горечь в каждом вдохе. И острое ощущение силы Жизни, сгорающей в последних осенних кострах, засыпающей под коврами из прелой листвы.

Мара бродила по парку каждую свободную минуту — перед завтраком, после тренировок, вечером и до полуночи. Наизусть знала каждый поворот тропы, каждый куст, каждый камешек, каждую ямку. Знала — и с неизменным удовольствием гуляла повторяющими маршрутами. Кроме однообразности в парке царило уединение. Тишина, сейчас шуршащая и шелестящая. Покой. И здесь лучше всего усваивались новые знания и анализировались старые. Элла это понимала и не возражала, даже иногда пораньше отпускала с уроков. Подумать.

Пройдя по тропе до ограды, она остановилась, глядя сквозь тонкие прутья вдаль. Поле пожухшей, свалявшейся травы, а за ним — бескрайний призрачно-желтый лес. Над наблюдательским парком висела суровая черная туча, а над лесом догорал закат. Ярко-багровый по кромке деревьев, тревожно-алый чуть выше, блекло-красный по пятну неба до тучи. И поле в его свете казалось заляпанным беспорядочными кровавыми кляксами, и березовые стволы словно истекали кровью. И пахло неприятной горькой прелостью.

Заморосил дождь. Отвернувшись, Мара накинула капюшон, спрятала руки в карманы теплой спортивной толстовки и медленно побрела обратно. Возвращаться в комнату не хотелось. Она сошла с тропы и, найдя спрятанную под вековой елью скамейку, укрылась от дождя.

Смотреть было не на что — окружающие скамейку старые ели давным-давно изучены, и Мара, откинувшись на спинку, закрыла глаза, лениво вспоминая изученный за день материал да заданные уроки. Элла в этом смысле не лютовала, считая, что у человека, даже проклятого и имеющего ограниченный срок жизни, должно быть свободное время — и для отдыха, и для личных дел. И домашних заданий почти не задавала.

И, точно откликаясь на воспоминания, голос наставницы позвал ее по имени. Мара открыла глаза и сначала не поверила увиденному. Ту, что стояла у скамейки, девочка не знала. Почти. Но сразу поняла, кто пришел по ее душу. Пока — по душу, но грозил прийти по тело…