Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

Чем, все-таки, человек отличается от животного? Муравьи трудолюбивее его, черви преобразуют материю настойчивее его, собаки быстрее реагируют на ситуацию. Крысы давно научились запоминать абстрактную информацию. Конечно, человек ушел дальше других на пути освоения абстракции. Но где лежит качественная грань между абстрактным зайцем в сознании лисы и абстракцией «субъекта» в сознании человеческого субъекта? Единственный навык человека, который мы не находим у животного, — это умение фиксировать абстрактную информацию на материальных носителях. Человек не доверяет памяти и тем самым качественно увеличивает запас доступных ему данных. Фиксируя информацию знаками, которые переводимы в сознание других, человек подключается к памяти Человечества. Он имеет социальное сознание, мощность которого несопоставимо выше показателей животного, даже вооруженного рефлексами и опытом ближайших предков и соседей. Эта мощь позволяет индивидууму моделировать реальность, уходить бесконечно далеко от эмпирики, приближаясь к сущностным сферам Природы. Она же дает возможность создавать модели того, чего не видел никто, чего не было. Овладевая с помощью утопии будущим, человек получает возможность менять накатанную колею жизни…»

— Осмелюсь заметить, что это не ответ на поставленный вопрос, Ваше Величество, степенно молвил отец Фома.

— Не суть. Там еще что-то дальше. Но вернемся к этому позднее.

Императорская яхта «Николай II» причалила к набережной Невы. Гвардейцы взяли на караул. Городовые перекрыли подход к причалу, вежливо приостановив фланирование туристов вдоль Зимнего. Но Государь не пошел домой. Ему хотелось прогуляться. Тем более что на улице их было немного сложнее подслушать. Император носил с собой специальную приставку рассеивания звука.

— В печальное время довелось мне принять престол Империи, отец Фома. Иногда я чувствую себя моим предшественником Николаем. Все тихо-мирно, но корабль державный явно несет на льды, а команда не подчиняется своему капитану.

— Да что вы, Ваше Величество. Подданные любят вас. Недавно в состав Империи перешло Великое Княжество Финляндское. Когда еще Империя расширялась столь мирно?

И Николай III, и Фома понимали, что это аргумент из вежливости. Власть монарха была настолько ограничена Финляндским конституционным законом, что Его Величество даже не рискнул прибыть во «вновь обретенное княжество», дабы не вышло какого-нибудь конфуза.

— Вы смеетесь, отец Фома… Я понимаю, все вы здесь держите меня за попугая Йагупопа ХIII. Вот и ваш Великий Романов отказывается со мной связываться. Шлю ему послание за посланием, а он — молчок. Между прочим, напрасно. Я хотел предупредить его об опасности…

— Так вы знали? Почему же не написали Романову конкретно об этом деле?

— Я не знал, а догадывался. И хотел с ним переговорить, узнать подробности, проверить опасения.

Фома подозревал, что «знание» императора было очень приблизительным. И встретиться он хотел по каким-то своим делам, а догадки использовал как повод для встречи. Тем более легко говорить об этом, когда событие произошло. Но все же, но все же… Император был фигурой очень информированной. И в некоторых регионах имел реальную власть. В общем-то, он любил прибедняться, но сидел на мощных информационных потоках, которые и определяют реальную власть в нынешнем мире. Очевидно, что за свою информацию Его Величество затребует какие-то необходимые ему сведения или попросит содействия в продвижении нужного ему мнения.

— Итак, ваша версия.

— Версия, версия… Чем вам поможет моя версия? Кому вообще помогают версии? Вот, например, недавно кто-то перебил несколько десятков пацифистов. Зачем?