Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2 (СИ)

Накачавшиеся дешевым вином, юные суки будут исступленно плясать до рассвета, не замечая сбитых ног и сломанных каблуков, ожогов от алхимических зелий на руках и саднящих по всему телу шрамов, оставленных им на память подругами. Будут флиртовать друг с другом, отчаянно, как в последний раз — и здесь же, в «Хексенкесселе», по-звериному жадно удовлетворять свою похоть, а через минуту уже бросать, как надоевшую игрушку. Здесь будут возникать союзы, более недолговечные, чем девичий поцелуй. Здесь будут происходить трагедии — длящиеся всего мгновение, но более страшные, чем вся Саксония, рухнувшая в Ад. Здесь будут совершаться предательства — расчетливые настолько, что самые коварные адские владыки будут лишь бессильно скрежетать зубами. Здесь будут рушиться судьбы, гибнуть надежды, рождаться бессмысленные заговоры и тлеть никчемные амбиции. Здесь, в «Хексенкесселе», этой ночью будет вершиться судьба Броккенбурга — как и в любую другую ночь…

Черт. Черт. Черт.

Барбаросса впечатывала каждым шагом башмак в брусчатку так, будто ломала чьи-то шеи, но не ощущала приятного хруста, лишь легкий гул едва потревоженного старого камня.

Она была знакома с «Хексенкесселем» и его обычаями, но мельком — у нее никогда не водилось ни деньжат, которые можно было бы там спускать, ни богатых подруг, ни необходимости одурять себя до умопомешательства зельями или сотрясаться всю ночь в неистовом грохоте, который там зовется музыкой. Броккенбург и без того мог предоставить ей немало удовольствий, некоторые из которых она сохранила для себя на будущее. Нет, она никогда не была завсегдатаем «Хексенкесселя», даже в юные годы.

Тем более странно выглядело вырезанное ножом приглашение «Сестер Агонии».

Если они ищут встречи на нейтральной территории, могли бы ограничиться каким-нибудь трактиром в Верхнем Миттельштадте. Там кругом до черта стражи и нет традиции дырявить друг дружку из спрятанного под столом пистолета или плескать кислотой в лицо. Могли бы пригласить в качестве арбитра какую-нибудь суку из старшего ковена — такая практика тоже имелась в Броккенбурге… Но «Хексенкессель»?

Черт! Они не осмелятся пустить в ход оружие в «Хексенкесселе». Нет таких отмороженных сук в Броккенбурге, которые рискнут поставить свой ковен вне закона ради какой-то мимолетной вендетты. Значит… Значит, они планируют не резню — они планируют переговоры.

Но на кой хер предлагать переговоры ведьме, которой сами за день до того объявили Хундиненягдт? Может, уже раскаиваются? Сообразили, на какую рыбку распахнули пасть? Хотят изъявить свое раскаяние, заодно засвидетельствовав сестрице Барби свое почтение? Черт, могли бы просто послать в Малый Замок коробку шоколадных конфет, может, еще с парой отрезанных пальцев в придачу, к чему было устраивать слежку и похищать гомункула?

Барбаросса раздраженно дернула плечом, не зная, в какую сторону повернуть беспокойно ноющие ноги.

«Хексенкессель» — это тебе не гудящий трактир на перекрестке дорог, в который можно заглянуть на ходу. Это блядски шумное местечко, где всегда толчется до черта народу. Может, даже больше, чем в ярмарочный день в Руммельтауне. Это словно гигантский колокол, стягивающий всех беспутных шлюх Броккенбурга и не отпускающий их до рассвета.

Пьяные любовницы, висящие друг у друга на шеях. Ищущие развлечения бретерки, которым не терпится присмотреть себе цель и назначить дуэль. Искусные соблазнительницы в поисках возможности опробовать свои чары. Хитроумные воровки с ловкими пальчиками, спешащие поупражняться на твоем кошеле. Безумные суки, готовые сотрясаться в оглушительных ритмах всю ночь напролет, одуряя себя самыми безумными наркотическими зельями. Любопытные провинциалки, впервые вырвавшиеся из-под материнских юбок, еще не знающие, что встретят рассвет со спущенными штанами где-то на заднем дворе. Просто скучающие суки, которых притягивает музыка и запах крови — мелкие хищницы, стягивающиеся стайками, сами не знающие, что их влечет — ярость, похоть или любопытство.

Барбаросса сделала еще несколько бесцельных, никуда не ведущих, шагов. Резких, как на занятиях по фехтованию под руководством Каррион. Даром, что под ногами не было расчерченного «магического круга», подсказывавшего, в каком направлении ей надлежит двигаться.

Ты должна решить это сама, Барби, сестрица…

Соваться в «Хексенкессель» опрометчиво. Тем более — без оружия, с изувеченными кулаками и сидящим в кишках демоном. Даже если у «Сестер Агонии» в самом деле нет злого умысла, она все равно чертовски рискует, появившись там одной. Допустим, «сестрицы» в самом деле не настолько безумны, чтобы устроить вендетту в окружении танцующих шлюх, но для снедаемых ненавистью сук в Броккенбурге есть множество куда более тонких инструментов, чем нож, чтобы покарать обидчицу.