Ведьмы за границей

– Ты и представить не можешь, что мне подвластно, – задумчиво произнесла Лили, пока юная ведьма парила над каменными плитами. – Тебе стоило самой попробовать зеркала, Эсме. Чудесно влияют на душу. Я оставила болотницу в живых лишь потому, что ее ненависть бодрила меня. Обожаю, когда меня ненавидят, знаешь ли. Да ты, собственно, и знаешь. В этом есть своего рода уважение. Доказывает, что ты на что-то влияешь. Это как прохладная ванна жарким днем. Когда дурачки оказываются бессильны, когда их охватывает беспомощность, когда их побеждают и им ничего не остается, кроме сосущего чувства в кислотной бездне желудка… честное слово, это экстаз. А сказки… можно оседлать их… зачерпнуть их силу… их удобство… быть в тайном их центре… Можешь ты это понять? Все это наслаждение от вида повторяющихся узоров? Всегда обожала узоры. Кстати, если твоя Яггиха продолжит эти попытки подкрасться ко мне сзади, то мелкая твоя подружка невзначай окажется над двором, а потом, Эсме, я вдруг забуду о ней.

– Да я просто мимо проходила, – проворчала Нянюшка. – Законом не запрещено.

– Ты поменяла сказку по-своему, теперь я поменяю по-моему, – продолжила Лили. – И опять же… все, что тебе остается – уйти. Просто уходи. Что тут случится потом, тебе не важно. Тут далекий город, о котором ты мало что знаешь. Я не вполне уверена, что смогла бы перехитрить тебя, – добавила она, – но эти двое… они просто не из того теста. Я могу сделать из них повидло. Надеюсь, ты это понимаешь. Так что, полагаю, сегодня одна из Ветровосков научилась проигрывать?

Какое-то время Матушка стояла молча, опираясь на бесполезную метлу.

– Ну ладно. Спусти ее, – сказала она. – И тогда я признаю, что ты победила.

– Хотелось бы мне в это верить, – сказала Лили. – Ой… но ты же у нас добрая, верно? Придется тебе держать слово.

– Вот увидишь, – сказала Матушка. Она подошла к парапету и поглядела вниз. Двуликой луне хватало яркости осветить клубы тумана, окружавшего дворец, словно океан.

– Маграт? Гита? – сказала она. – Простите меня. Ты победила, Лили. Я ничего не могу поделать.

Она спрыгнула.

Нянюшка Ягг бросилась к ней и, перегнувшись через парапет, успела увидеть, как тусклая фигурка растворяется во мгле.

Три фигуры, оставшиеся на башне, глубоко вздохнули.

– Это какой-то фокус, – сказала Лили, – чтобы отвлечь меня.

– Да нет же! – закричала Маграт, падая на камни.

– При ней была метла, – сказала Лили.

– У нее метла не работает! Не заводится! – крикнула Нянюшка. – Ну, раз так, – протянула она зловеще, шагнув навстречу щуплой Лили, – сейчас мы твою ухмылочку-то подправим…

Она остановилась: ее тело пронзила серебристая боль.

Лили захохотала.

– Значит, правда? – сказала она. – Да. Я вижу по вашим глазам. Эсме хватило ума понять, когда победить нельзя. Не будьте дурами. И не тычь в меня этой дурацкой палочкой, Чесногк. Если б старуха Дезидерата могла меня ею победить, давно бы это сделала. Как же туго до некоторых доходит.

– Нам срочно надо спуститься, – сказала Маграт. – Наверное, она лежит там…

– Так-то лучше. Будьте добренькими. У вас это хорошо получается, – сказала Лили, когда они бросились вниз по винтовой лестнице.

– Но мы еще вернемся! – огрызнулась Нянюшка Ягг. – Даже если придется жить на болоте с госпожой Гоголь и жрать змеиные головы!

– Разумеется, – Лили приподняла бровь. – Я так и сказала. Такие люди нужны под боком. Иначе не понятно, работаешь или нет. Помогает вести счет.

Она проследила, как они исчезают в глубине.

Над башней пронесся ветер. Лили подобрала подол и подошла к краю, откуда видно было, как внизу лоскутья тумана струятся над крышами. Он тянулся по улицам, откуда доносились отзвуки веселой музыки с далекого карнавала.

Приближалась полночь. Настоящая полночь, а не та пиратская копия, которую устроила одна бабка, пошарив в часах.

Лили вгляделась сквозь сумрак у подножия башни.

– Да уж, Эсме, – прошептала она, – проигрывать ты не умеешь.

На бегу по винтовой лестнице Нянюшка схватила и придержала Маграт.

– Не несись ты так, вот что, – сказала она.

– Но она могла разбиться!..

– И ты можешь разбиться, если споткнешься. И кстати, – сказала Нянюшка, – не думаю, что Эсме валяется там, разбитая в лепешку. Она бы не так померла. Думается, она это устроила, чтобы Лили забыла о нас и не испытывала на нас всякие фокусы. Думается, она считает нас… как там звали того цортийского мужика, которого можно было ранить только в определенное место? Его еще не могли победить, пока про это место не узнали. Колено, кажется. Короче, мы ее цортийское колено, ясно?

– Но мы же знаем, что ей нужно быстро бегать, чтобы разогнать метлу! – крикнула Маграт.

– Знаю, знаю, – сказала Нянюшка. – Я тоже про это подумала. А теперь думаю… с какой скоростью обычно падают? В смысле, если отвесно вниз?

– Я… не знаю, – призналась Маграт.

– Думается, Эсме решила, что это стоит проверить, – сказала Нянюшка. – Так вот мне думается.

Из-за поворота ступеней показалась фигура, поднимавшаяся по лестнице. Они вежливо отошли, пропуская ее.