Ведунья против князя

Все самое ценное, нож и кресало, она тоже уносила с собой, спрятав в браслете князя, с которым теперь не расставалась. Напоследок ведунья распутала Сайморсу руки и ноги, испытывая небольшие угрызения совести, что не сообщила ему о своем уходе. Но он оставался в полной безопасности, в тепле и сухости, и Дилли надеялась вернуться сюда через пару часов.

Прихватив найденный в хлеву рассохшийся обломок черенка, вполне подходящий на роль посошка, девушка двинулась в путь. Шла медленно, внимательно оглядывая уже знакомые тропки. А отойдя от хутора на достаточное расстояние, спряталась на минуту под огромным дубом и, прижав к лицу руки, вызвала в памяти образ морщинистой старушки.

Посомневалась и добавила остроты слуху. Не самое удачное решение – мир мгновенно взорвался какофонией капающих, чавкающих и шуршащих звуков, но Дилли терпела, надеясь не пропустить тяжелое дыхание и звук шагов идущих по мокрому лесу людей или приглушенный кашель. Конечно, лучше бы услыхать разговоры, но это было совершенно нахальной надеждой. Те, кто придут не по грибы, а за ней, тоже должны прислушиваться к любому необычному звуку.

Так она прошла около трех миль, измеряя расстояние на глазок и присматриваясь к каждой былинке. Но если и находила примятую траву, от воды поднимавшуюся медленнее обычного, то вскоре обнаруживала и след кабана или козла. Эти животные, в отличие от хищников, сидящих в дождь в норах и логовах, выходят пастись в любую погоду.

Решив передохнуть, девушка отыскала очередной дуб и спряталась под ним, невольно согнав с сухого пятачка выводок глухарей. Еще вчера она жалела бы, что без огня не сможет сварить спутнику суп, а сегодня проводила птиц равнодушным взглядом. Самой ей и грибов с ягодами хватит, а князь и этого не заслужил.

Негромкие мужские голоса донеслись с той стороны, куда она шла, и Дилли напряглась, вытянулась стрункой, вслушиваясь в чужой разговор.

– Прошли две мили… – вздохнул явно молодой мужчина, слишком звонок был голос.

– Велели пять! – прикрикнул кто-то немного постарше.

– Обратно пойдем в темноте, – поддержал молодого третий собеседник.

– Я бы так далеко забираться не стал, – упорствовал младший.

– Ты не испуганная женщина, – съязвил старший.

– Испуганная женщина останется на берегу, но в чащу никогда не полезет, – ехидно сообщил молодой голос.

– Еще слово – и лишу премии, – тихо, но очень веско пообещал знакомый голос, и Дилли даже задохнулась от неожиданно вспыхнувшей в душе радости.

Вернее, от счастья, еще незнакомого и внезапного, словно обвал или лавина, но уже своего, родного, необходимого, как вода в жару, как костер в ночи.

Девушка решительно провела рукой по лицу, убирая временную личину, и поднялась на ноги. Судя по невнятности разговора, искатели находились от нее шагах в ста или чуть дальше, и лучше бы пойти им навстречу.

– Кто идет справа от вас? – так же властно спросил искателей Гард и, услышав ответ, сообщил: – Я к ним, а вы поспешите. Где-то в этой стороне находится пара заброшенных хуторов, туда уже отправили кархов с едой.

Вот теперь Дилли, добавив себе сил и ловкости, не шла, а летела петляющей по лесу звериной тропой. Если она верно поняла, Гард двигался параллельно реке вниз по течению, но если и не так, то вскоре станет ясно. Во всех случаях можно будет повернуть в обратную сторону.

– Как у вас дела? – Знакомый голос раздался почти рядом, за густым малинником, и, сразу оглохнув, девушка поспешила убрать усиление слуха.

– Никаких следов, – как-то виновато доложили за кустами. – Но ведь три дня… и дождь…

– Идите вперед, мили через три – заброшенные хутора, – начал объяснять Гард, и Дилли, посмотрев с тоской на колючие заросли, решила, что иногда нужно позволять мужчинам совершать небольшие подвиги.

– Достаточно пробраться через малину, – произнесла она с легкой насмешкой, добавив голосу отчетливости.

Но сердце билось как сумасшедшее, когда ее муж напрямик, словно вепрь, ломился через малинник.

– Дилли!.. – снеся на ходу последний куст, ринулся к ней Гард. – Дилли!

Стиснул в объятиях, неверяще заглядывая в мокрое лицо, со стоном прижался губами и тут же испуганно отпрянул:

– Ты цела? Ничего не сломано? Нигде не болит?

– Цела, цела, – смеясь, успокоила Дилли и заторопилась, вспомнив главное: – Гард, на хутор им нельзя. Там князь… он не в себе… пытался меня убить.

– Понял, – нахмурившись, кивнул Тровенг и, не выпуская ее из рук, поднял к губам висевший на груди свисток.

А подав сигнал, оглянулся на деликатно замерших в десяти шагах спасателей, осторожно обиравших спелые ягоды, и зычно скомандовал:

– Прежние приказы отменяются. Расходитесь, созывайте остальных и возвращайтесь на берег. Барки вас ждут.

А затем на несколько долгих секунд забыл про весь остальной мир, снова сжав в объятиях жену. Но вскоре, ощутив под ладонями холодную влагу каких-то тряпок, опомнился.

– Снимай это старье, – приказал беспрекословно, сбрасывая с плеч заговоренный от дождя плащ. – А что у тебя на ногах?