Ведунья против князя

– Важные? – презрительно засмеялась та. – Какие могут быть причины у матери отказаться от своего ребенка? У нее не было денег? Их с ребенком выгнали бы из дворца? Или кто-то осудил бы ее за рождение бастарда? Родители? Придворные? Почему тебя не остановила ни одна из этих причин? Сначала ты забрала меня, потом Литу, а кроме нас еще пятерых ребятишек. Ты могла уйти из дворца, жить в монастыре, а позже в стареньком деревенском доме. Тебе приходилось с утра до ночи заниматься хозяйством, доить корову, полоть грядки, шить, готовить, стирать… и учить нас управлять своим телом. А она ничего этого не пожелала сделать ради своего ребенка. Я для нее умерла, но и она тоже умерла для меня, безымянной и чужой. Прости, мать, но нет на свете силы, которой удалось бы воскресить ее в моей жизни. Ты можешь смотреть укоризненно, можешь меня упрекать, но мне ее даже не жаль. Она ведь, по сути, приговорила своего беззащитного малыша, отправляя его в деревню к безумной старухе.

– Люди бывают разные, – тихо пробормотала мать-ведунья. – Некоторые выдерживают удары судьбы и становятся крепче, опытнее, мудрее. А другие изначально настолько слабы и пугливы, что не способны спасти даже самих себя.

– Мне это хорошо известно, – не сдавалась Дилли, – и я стараюсь помогать слабым, ты ведь знаешь. Но их слишком много, и моих сил на всех не хватит. Наших. Поэтому мы и помогаем самым честным, чистым и добрым душой. Ты сама так учила.

– И очень боюсь, – хмуро вздохнула Ясвена, – не направила ли вас по неверному пути. Сегодня прибудет посланец… пришли мне весточку, когда станет ясно, что ему потребовалось.

Она развернулась и решительно вышла из комнаты, едва не столкнувшись в дверях со служанкой, везущей тележку с завтраком.

Дилли молча смотрела, как горничная накрывает на стол, но думала вовсе не о еде. Ведунью тревожило пока неуловимое подозрение… скорее прозрение, и она все отчетливее понимала, что мать открыла ей только маленький уголок старинных тайн.

– Любимая! – К ней стремительно шел регент, не забывший по пути окинуть гостиную внимательным взглядом. – Мне сказали, у тебя в гостях Ясвена.

– Она уже ушла… – Девушка откровенно любовалась подтянутой фигурой мужа, мужественными чертами его лица, на котором расцветала шальная, безудержно счастливая мальчишеская улыбка.

– Тогда я поем с тобой. – Одарив жену нежным взором, Гард не удержался, привлек ее к себе и пару минут целовал бережно, словно еще только узнавая.

Они завтракали неторопливо и степенно, как положено законным супругам, но над столом витало светлое праздничное настроение, и не портили его ни задумчивые взгляды Гарда, ни легкая тревога Дилли, решавшей непростой вопрос. Сколько правды можно открыть мужу и нужно ли вообще ему что-либо говорить? Над последним она размышляла всего несколько секунд и отчетливо осознала, что выбора нет. Если она желает вырастить в своей семье безоговорочное доверие и честность, то начинать нужно с себя.

– Дилли, – осторожно коснулся ее руки муж, – твоя мать сказала тебе нечто неприятное?

– Скорее совершенно неожиданное, – открыто улыбнулась ему Дилли. – Я даже никак не могу привыкнуть. Сейчас допьем спокойно чай, и расскажу тебе… Думаю, ты будешь потрясен не менее меня.

Разумеется, рассказывать она собиралась пока только про себя, оставив тайну Литы на крайний случай; мать никогда не стала бы просить о молчании из желания досадить Эршелю. Тровенг слушал ее объяснения очень внимательно, чуть хмурясь, но ничем не выдавая своих эмоций, и к концу короткого рассказа Дилли начала слегка беспокоиться. Оказаться неверно понятой ей почему-то очень не хотелось.

– Вот такого я от него не ждал, – дослушав, пробормотал Гард и крепче прижал к себе жену, давно оказавшуюся в плену его рук. – Мне многое известно про Эршеля Великолепного, все-таки он сильнейший из наших соседей. Мы даже раз пять встречались на разных приемах, Сайморс не упускал ни одной возможности получить приглашение в Айканир. Признаться, я немного жалел короля, так и не дождавшегося наследника. И даже заподозрить не мог, что он способен отказаться от собственных детей.

– Потому как очень упрям, – погладив его рассыпающиеся после купания волосы, тихо вздохнула Дилли, – и не хочет признать простую истину. У некоторых людей с древности сохранилось в памяти тела одно незыблемое правило – рождать детей только от любимых. А он любил простых девушек, но женился раз за разом на принцессах и герцогинях ради мнимой чистоты и знатности крови, а потом обвинял несчастных жен в бесплодии. Хотя во всем виновен сам.

– Ты подразумеваешь, – задумался регент, – говоря о герцогинях…

– Только доказанные случаи, когда рожденные молоденькими женами от престарелых знатных лордов наследники, подрастая, становились похожими вовсе не на законных отцов. Еще известны подмены слишком бдительных и осторожных лордов их собственными двойниками, нанятыми для безопасности. Ну и знатных младенцев иногда заменяют с разными целями.