Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней

Как эта связь может участвовать в восприятии портретов Кокошки или Шиле? Наша первоначальная реакция на их портреты машинальна, подобно реакции на опасное животное. Утрированные черты лица и тела или выразительные цвета и текстура вызывают у нас активацию миндалевидного тела через довольно прямые проводящие пути, сходные с теми, через которые в экспериментах Леду активировалось миндалевидное тело крыс в ответ на удар током. Эти особенности картин австрийских модернистов действуют подобно удару током. Дальнейшие наши реакции включают обработку и совмещение остальных деталей картины (а также сенсорных особенностей контекста, в котором мы ее рассматриваем) с нашей первоначальной реакцией. Эти процессы осуществляются преимущественно через непрямые проводящие пути. В результате встреча с картиной Кокошки или Шиле становится ярким эмоциональным опытом.

Отмеченный Джемсом переход от “просто воспринимаемого объекта” к “эмоционально ощущаемому объекту” происходит незамедлительно, и эти портреты с самого начала не просто воспринимаются, но и ощущаются эмоционально. Мы испытываем нечто подобное тому, что ощущаем при виде опасного животного, появление которого одновременно воспринимаем и чувствуем.

Описанный нейронный механизм отвечает за переход от просто воспринимаемого объекта к сознательно испытываемым эмоциям. Ключевую роль в эмоциональной системе мозга играет миндалевидное тело, необходимое для научения эмоциональной значимости различных стимулов посредством опыта; распознавания значимости таких стимулов при новых встречах с ними; координации обеспечиваемых автономной нервной и эндокринной системами физиологических реакций, соответствующих эмоциональной значимости стимула, а также (на это первым обратил внимание Фрейд) калибровки влияния эмоций на другие когнитивные функции: восприятие, мышление и принятие решений.

Миндалевидное тело тесно связано не только с основными сенсорными отделами коры (зрительными, обонятельными, осязательными и слуховыми), но также с гипоталамусом и автономной нервной системой. Кроме того, оно связано с островком, осуществляющим сознательное восприятие физиологических реакций тела, и с когнитивными структурами, например с префронтальной корой и проводящим путем “что” зрительной системы. Короче говоря, миндалевидное тело может взаимодействовать почти со всеми отделами мозга, имеющими дело с эмоциями. Учитывая обширность этой сети, Пол Уэйлен из Висконсинского университета, Элизабет Фелпс из Нью-Йоркского университета и Рэй Долан с коллегами из Университетского колледжа Лондона предположили, что основная функция миндалевидного тела состоит в координации реакций перечисленных систем на эмоциональные стимулы, включении соответствующих каждой эмоции сетей и выключении несоответствующих.

Согласно этим представлениям, миндалевидное тело управляет всем эмоциональным опытом, положительным и отрицательным, заставляя нас концентрироваться на эмоционально значимых стимулах. Дэниел Солзман и Стефано Фузи из Колумбийского университета высказали еще одно предположение: миндалевидное тело определяет и валентность эмоций (от позитивного стремления до негативного избегания), и их силу (степень возбуждения). С этой идеей согласуются результаты экспериментов Элизабет Фелпс с использованием нейровизуализации: миндалевидное тело по-разному реагирует на разные мимические выражения. Особенно чувствительно в этом отношении миндалевидное тело левого полушария, реагирующее повышением активности на испуганное выражение лица, а понижением – на радостное.

Сведения о роли миндалевидного тела в эмоциях получены также в ходе исследований пациентов, страдающих болезнью Урбаха – Вите, при которой наблюдается дегенерация этой структуры. Если миндалевидное тело дегенерирует уже в раннем возрасте, человек не научается распознавать мимические выражения. Такие пациенты обычно излишне доверчивы, возможно, в связи с их неспособностью замечать признаки страха, и плохо разбираются в эмоциональных состояниях других. Тем не менее у таких пациентов не нарушены ни проводящие пути зрительной системы, ни зоны распознавания лиц, что позволяет им адекватно реагировать на сложные зрительные стимулы, в том числе на лица. Они умеют идентифицировать знакомых людей и по фотографиям. Таким образом, у них повреждена не система распознавания лиц, а именно система обработки эмоциональных сигналов, связанных с лицами.