"Вексель Судьбы" (книга первая)

Вместо ответа майор выкрикнул Фирика. Тот тотчас же с понурым видом и держа руки за спиной спустился в комнату.

-- Встань слева от Лютова! -- приказал ему майор. -- Представься.

-- Шарипов Фирик, -- негромко произнёс таджик. -- По матери. По отцу -- Кулик.

-- Почему не взял фамилию отца?

-- По адату и шариату нельзя.

-- По шариату? Интересно... -- майор даже присвистнул от удивления. -- Ну, да будет с тебя. Вы знакомы?

-- Да.

-- Кто это?

-- Лютов, начальник стройки в Филях, где я работаю с февраля.

-- Вы, Лютов, знаете этого человека?

-- Товарищ майор госбезопасности! -- вмешался в допрос Алексей. -- У того типа вроде бы должен быть с собой паспорт задержанного. Разрешите обыскать?

-- Обыщите.

Алексей извлек из карманов связанного охранника пачку документов, среди которых находился и паспорт Фирика. Майор повертел его в руках, убрал в ящик стола и вернулся к допросу.

-- Шарипов, вы же Кулик, как объясните, почему сбежали со стройки?

-- Мне стало страшно. -- бесхитростно ответил таджик. -- Мне показалось, что меня этой ночью убьют.

-- Отчего же это так показалось? -- майор НКВД поправил френч, слегка откинулся в кресле, и на его лице на какой-то миг возникла вполне доброжелательная полуулыбка.

-- Не знаю... Вдруг навалился ужас. Раньше никогда со мной такого не было. В голове застучало -- беги, и всё. И я убежал.

-- Ну да, всё верно брешет! -- сразу же оживился Лютов. -- Импортную лебёдку спалил, оттого и сбежал!

-- Какая лебёдка? Не было никакой лебёдки, мы же на нулевом цикле работали!

-- Да что он врёт! Сжег дорогую лебёдку, и не желает отвечать!

-- Хватит! -- майор остановил препирательство и обратился к Лютову. -- Лебёдка только что была никчемной. Лучше скажи -- что у вас ещё этой ночью сгорело?

-- Ничего. Ничего не горело. Всё цело.

-- Точно всё цело?

-- Истинный бог!

-- Да врёт же он, врёт! -- буквально заорал Фирик. -- Пусть тогда скажет, где Муслим, где Рахим, где Гулиб!

-- А мы сейчас вон у тех двоих спросим. Ну-ка, Алексей Николаевич, позвольте гражданину, к которого мы отобрали пистолет, рассказать нам, что он обо всём этом думает.

Алексей извлёк мокрый от слюны тряпичный кляп изо рта "безопасника" и аккуратно повесил на спинку стула возле его плеча.

-- Я ничего не знаю и ничего не буду вам говорить.

-- Хорошо, -- невозмутимо продолжил майор. -- Тогда дадим слово молодому человеку. Только пусть имеет в виду, что виновных в сокрытии преступления, о котором нам всё известно, здесь же мы и расстреляем. Возиться с теми, кто запирается, нет ни малейшего смысла.

С этими словами он пододвинул поближе лежащий на столе наган.

-- Вы не имеете права! Смертная казнь запрещена...-- успел выкрикнуть охранник, пока Алексей снова вбивал ему кляп.

-- Не запрещена, а ограничена государственным мораторием с девяносто шестого года, -- спокойно возразил Алексей, переведя взгляд на определённо поражённого его начитанностью "майора". -- Мораторий на то и мораторий, что при необходимости он может быть отменён, и сейчас, похоже, мы имеем именно такой случай. Итак, что нам в этом случае расскажет молодой шофёр?

Взгляд паренька-водителя, не чаявшего угодить в подобный переплёт, испуганно метался между белым от страха Лютовым, связанным охранником и словно воскресшим из фантастического прошлого грозным майором с ромбами на краповых петлицах вместо погон. Судя по всему, паренёк был приучен держать язык за зубами и всё ещё не мог для себя решить, что для его важнее -- лояльность начальству или собственная жизнь, в возможность столь простого расставания с которой он, похоже, ещё до конца не верил.

Тем временем образовалась и стала нарастать неприятная заминка -- для продолжения допроса и удержания темпа были нужны новые сильные аргументы, и обоим чекистам пришлось на миг сосредоточиться и замолчать. Однако делу неожиданно помог протрезвевший Лютов:

-- Это разводка! -- вдруг заорал он своим густым басом. -- Нас обманывают! Чекисты не настоящие!

И с этими словами, метнув ненавидящие взгляды сперва на майора и затем -- на портрет Сталина, он буквально сорвался с места, где до этого спокойно и покорно стоял, намереваясь своим грузным телом навалиться и сбить Алексея с ног.

Алексей моментально вскинул автомат и дал от пояса короткую и оглушительную очередь:

-- Не настоящие, говоришь? Проверим!

За спиной у Лютова посыпалась штукатурка, в глаза ударила строительная пыль, а усиленные маленьким и тесным помещением сухие раскаты выстрелов отозвались острой болью в барабанных перепонках. Лютов пошатнулся и отпрянул назад, к стене.

Алексей перевёл оружие на водителя и, поймав его очумелые глаза, буквально вперился в них жёстким и неморгающим взглядом.

-- Итак, будем молчать? -- буквально заорал он на паренька. -- Считаю до трёх!

Парнишка не выдержал и, запинаясь, скороговоркой поведал о том, что минувшей ночью в стройгородке сгорела бытовка и в огне погибла целая бригада бетонщиков.

-- Ну вот, -- повеселевшим голосом отозвался майор, -- нашёлся-таки один сознательный! А ты что, Шарипов, верно, что тоже должен был с ними гореть?