Величайшие подделки, грабежи и хищения произведений искусства

Египетские чиновники и работники Каирского музея все время находились на раскопках и тщательно, предмет за предметом, все обследовали совместно с археологами, ведя свою регистрацию. Они осматривали не только все в самой гробнице и прилегающем помещении, но и археологические службы, склады, мастерские, подсобные помещения экспедиций.

В полупустой «гробнице-складе», используемой археологами под склад, египтян неожиданно заинтересовала гора корзин из-под вина фирмы «Фортнэм энд Мэйсон». Тара была пуста и вряд ли нуждалась в тщательном обследовании, но дотошность контролеров заставила их перевернуть каждую из корзин и с удивлением обнаружить среди использованных одну тяжелую и заполненную, в которой оказалась деревянная скульптура — бюст мальчика-царя, блестяще исполненный неизвестным мастером. Редкая по красоте вещь находилась не в положенном, а явно скрываемом помещении, бюст не прошел инвентаризационной описи и не был зарегистрирован археологом Картером.

Сохранившиеся объяснения Картера были запутанными и подозрительными. Археолог заявил, что бюст находится на консервации, а найден он был в проходе к гробнице. Вызывали удивление путаные рассказы Картера, незадолго до обнаружения бюста опубликовавшего свои списки находок и в коридоре и в предварительной камере. Ни там, ни в другом месте скульптура не значилась, а между тем она совсем не подходила под разряд ординарных, а даже скорее наоборот. Факт со странным сокрытием части находок замяли и бюст мальчика-царя, оформив, отправили в Каир.

Вскоре после открытия гробницы Тутанхамона вместе с поздравлениями Картер получил послание от куратора египетского отдела Метрополитен-музея Альберта Литгоу, в котором музей предлагал помочь экспедиции всеми имеющимися средствами и опытными специалистами. А в письме, отправленном вслед за телеграммой, американец сообщал, что попечители музея «очень бы желали адекватным образом выразить свою признательность за все, что сделали лорд Карнарвон и вы…»

О чем шла речь? Ховинг сумел дать ответ на этот вопрос, выстроив длинную цепочку фактов, свидетельствовавших о многолетней контрабандной деятельности двух ученых англичан. Раскрытию тайны помогло упоминание Карнарвона в письме 1922 года: «Боюсь, что в этом году у меня уже нет шансов на посылку из Нью-Йорка. Хотя кто знает! Может быть, что-то еще осталось от сокровища принцесс…»

Именно последние слова подтолкнули Ховинга искать следы взаимоуслуг археологов и музея.

Поселок Курне на берегу Нила, почти напротив современного Луксора, снискал славу как прибежище могильщиков и гробокопателей Древнего Египта.

Предки сегодняшних жителей строили некрополь и одновременно занимались грабежами могильников, скальных пещер и мастаба. Зная особенности нильских разливов или дождей, сильных ветров или даже ураганов, жители разработали систему наблюдения за окружающей местностью; и как всегда, в июле 1914 года, после ливня отправились осматривать окрестности в надежде отыскать вымытые струями воды археологические ценности. Докапывая размытые гробницы, гробокопатели собирали, если таковое случалось, клад и, разъединив его на несколько частей, предлагали купить археологам, музейным посредникам, участникам аукционов.

Археолог Картер, копавший в Египте с конца XIX века, узнал о том, что посредник получил от деревенских искателей очень ценный клад и вместе с лордом Карнарвоном решил пополнить свою коллекцию, а если удастся, то и выступить посредником крупного музея. Посредник выжидал до 1917 года, такова была традиция, складывавшаяся веками. Потом клад поступил в продажу, разделенный на семь частей, в каждой из которых находились как произведения очень редкие, так и ординарные. Делец из Курны предложил одну из частей клада Метрополитен-музею, другую часть предполагалось предложить Британскому музею, а на третью претендовал лорд Карнарвон.

Археолог Картер обратился непосредственно к директору Метрополитен-музея Эдварду Робинсону: «…очень важно, чтобы все предметы остались по возможности неразрозненными — как с научной точки зрения, так и в смысле коллекционной ценности». Он даже предложил план действий, поскольку знал планы лорда. Последний выкупает все части клада, изымая для своей коллекции лишь несколько нужных ему вещей, а остальные перепродает музею через его, Картера, посредничество. Робинсон согласился лишь после того, как узнал, из чего состоит клад, и в течение следующих пяти лет платил за клад, получивший название «Сокровище принцесс».

Он состоял из 225 изделий из золота — головных уборов, ожерелий, колец, нагрудных украшений, амулетов, серебряных зеркал, кувшинов, чаш, бокалов, инкрустированных драгоценными камнями. Предметы были исполнены в трех экземплярах, так как предназначались дочерям или женам фараона Тутмоса III, правившего в 1525–1473 годах до н. э. На многих предметах стояла печать фараона и имена женщин Менхет, Менви и Мерти. Весь клад был оценен в 250 тысяч фунтов стерлингов, а комиссионные Картера составили 55 тысяч.