Великая английская революция в портретах ее деятелей

Королю предоставили последнее слово. И он сделал новый ход, вытекавший из его прежних притязаний. Он обратился с просьбой, прежде чем будет вынесен приговор, выслушать его в парламенте на совместном заседании палаты общин и палаты лордов. Замысел короля был ясен суду — вновь демонстрировать презрение к нему, как к чему-то незаконному. Но сразу отказать подсудимому в просьбе было нельзя, скорее всего по причине психологической. Тем более что среди членов суда появились сомневающиеся и колеблющиеся. А некий Джон Даунас даже порывался заявить громогласно о своей поддержке просьбы короля. Кромвель, сидевший неподалеку, с большим трудом удержал его на месте. И суд ушел на совещание. О том, что происходило на нем, можно только догадываться. Когда спустя 12 лет сын Карла I король Карл II оказался на «родительском престоле» и был затеян суд над «цареубийцами» — членами суда, многие из подсудимых сочиняли легенды о своих «протестах», о своем несогласии, высказанном во время этого исторического совещания 27 января 1649 г. Так или иначе, но в ту критическую минуту событиями овладел Кромвель. Он заявил, что нельзя верить ни единому слову, ни одному предложению или обещанию Карла. Ожидать добра от человека, от которого сам всевышний отшатнулся? Через полчаса публичное заседание суда было возобновлено, но в зал вернулись только 59 членов. Бредшоу объявил, что подсудимому в его просьбе отказано, так как это только способ оттянуть приговор.

В своей обширной речи Бредшоу изложил исторические и юридические основания приговора. Центральным пунктом в ней явилось в высшей степени важное утверждение: «Существует договор, заключенный между королем и его народом, и обязательства, из него вытекающие, обоюдосторонние: обязанность суверена защищать свой народ, обязанность народа — верность суверену. Если король однажды нарушил свою клятву и свои обязательства, он уничтожил свой суверенитет». «Были ли вы, — обратился он к Карлу, — заступником Англии, кем вы по должности обязаны были являться, или ее врагом и разорителем, пусть судит вся Англия и весь мир».

Эти слова содержали стройное учение о народе как источнике всякой власти в государстве; о договорном происхождении королевской власти; о короле как должностном лице, ответственном перед народом, его избравшим; о праве народа не только восстать против короля, превратившегося в тирана, но если он будет обстоятельствами принужден к этому, то и убить его. Под знаменем этого учения штурмовали абсолютизм не в одной только Англии. Но здесь оно впервые стало знаменем буржуазной революции.

Заключительные слова Бредшоу гласили: «Мы творим великое дело справедливости. Если даже нам суждено погибнуть, творя его, мы милостью божьей… не отступим от него».

Приговор был краток: «Упомянутый Карл Стюарт, как тиран, изменник, убийца и публичный враг, присуждается к смертной казни через отсечение головы от туловища». Под приговором стояло 59 подписей. Среди них подписи генерала Ферфакса не было. Первым значилось имя Бредшоу. Третьим подписался Оливер Кромвель.

Казнь произошла 30 января 1649 г. День выдался на удивление морозный. Темза покрылась льдом. На площади, с трех сторон огороженной зданиями королевского дворца Уайтхолл, раздавался стук топоров — шли последние приготовления к публичной казни. Здесь сооружался помост, на котором Карл должен был умереть. В два часа пополудни король, одетый в черное, в сопровождении усиленного военного конвоя появился на площади. Помост был окружен несколькими шеренгами кавалерии, отделявшей место казни от зрителей. Вся площадь была запружена народом, многие забрались на уличные фонари, балконы и крыши окружающих домов. На помосте стояли наготове палач и его помощник. В обязанности последнего входило поднять высоко отрубленную голову, выкрикивая: «Вот голова изменника!» Они были в полумасках и к тому же загримированы (им приклеили усы и бороды), в одежде моряков. Помост был задрапирован черным. Король взошел на эшафот в сопровождении епископа, избранного им в духовники. Оглядевшись вокруг, он вынул из кармана сложенный лист и обратился к охране, ибо другие его не могли расслышать, с «прощальным словом». Затем, опустившись на колени, он положил голову на плаху и через несколько мгновений вытянул вперед руки — это был знак палачу, и тот одним взмахом топора отрубил ему голову.