Великая английская революция в портретах ее деятелей

Дело было сделано. Кавалерия быстро рассеяла толпу, и площадь опустела. Этим актом первая социальная революция Нового времени наиболее зримо раскрыла ряд связей, от которых более чем непозволительно отвлекаться при анализе истории ее и ей подобных: во-первых, революция, если она действительно является народной, не может не отразить ступень цивилизованности ее вершителей; во-вторых, народные низы веками проходили школу жестокости, проявлявшейся к ним властями предержащими, могли ли они забыть эти уроки в момент, когда одерживали верх над теми, кто в этой этике их наставлял столь долго; наконец, в-третьих, действительно великие революции, открывающие новые всемирно-исторические эпохи, взламывающие цитадель старого порядка, сталкиваются с ожесточенным сопротивлением его вершителей и хранителей; отважившиеся восстать ввергаются в кровавую гражданскую бойню. Таков ход истории: народы-пионеры дорогой ценой оплачивают прогресс всего человечества.

Легальные и нелегальные печатные листки быстро разнесли по всей стране весть о случившемся. Впечатление от этого события было громадным. Жителю удаленных от Лондона графств трудно было поверить в его реальность. «Сосед, встречая соседа на улице, с трудом с ним заговаривает, и это не столько от ужаса перед совершившимся, сколько от удивления, что такое неслыханное дело все же свершилось» — так житель Йоркшира рисует реакцию на казнь короля.

Карла казнили как короля, однако и после его казни Англия еще оставалась монархией. Республика провозглашена не была. Тем самым существовала юридическая возможность для сторонников короля немедленно провозгласить королем наследника короны, находившегося в эмиграции принца Уэльского — будущего Карла II. Парламент буквально в день казни спохватился и наскоро вотировал билль, запрещавший подобного рода акт под страхом сурового наказания. Лорд-мэр столицы, известный своими роялистскими симпатиями, отказался его провозгласить.

Прошло немало дней, пока «цареубийцы» во главе с Кромвелем убедились, что им волей-неволей придется стать номинальными республиканцами. Подводя итог событиям тех дней, В. И. Ленин писал: «Английская буржуазия еще в XVII в. расправилась с неограниченной монархией довольно демократическим способом».

Индепендентская Республика 1649 года и ее символ «общее благо»

Итак, гранды во главе с Кромвелем свершили, казалось бы, невозможное — превзошли сами себя. Именем народа Англии они наконец сделали то, на чем так настаивали левеллеры и их приверженцы в армии: предали суду и казнили короля Карла I Стюарта. Однако с провозглашением Республики явно не спешили. Только актом парламента от 17 марта 1647 г. королевскую власть, как «ненужную, обременительную и опасную» для блага народа, объявили уничтоженной. 19 марта того же года упразднили палату лордов, ее дальнейшее существование было признано «для английского народа делом бесполезным и опасным», и только 19 мая провозгласили Англию «свободным государством общего блага», которое отныне будет управляться «представителями народа и парламента». Это был последний акт, на который еще был способен Кромвель — Робеспьер Английской революции. Примечательно, что слово «республика» и на этот раз было употреблено.

Возникает, однако, вопрос: почему решающей важности конституционный акт, объявлявший Англию только иносказательно Республикой, последовал с таким запозданием — спустя два месяца после отмены королевской власти? Разгадка здесь проста: Кромвель — главный режиссер этой эпической драмы — отнюдь не был республиканцем по убеждению. Для него, в его окружении, как он сам признавал, это была всего лишь «жестокая необходимость», акт, предпринятый с целью не выпустить развитие событий из своих рук. Хотя в публичных декларациях он назвал казнь короля актом, «который христиане в последующие времена будут вспоминать с гордостью, а тираны — взирать на него со страхом», однако в более интимных случаях признавал, что «король лишился головы не потому, что он был королем, равно как и лорды [96] казнены не потому, что они были лордами, а потому, что они не оправдали доверия». Нет поэтому ничего удивительного в том, что Республика 1649 года оказалась по сути монархией без короля. «Охвостье» Долгого парламента, опираясь на статус «избранности» народом, декларировало себя единственным и неделимым носителем верховной власти и, следовательно, Англию — республикой. В действительности же в стране установилась прикрытая парламентским убором олигархия «охвостья» и офицерской верхушки армии во главе с Кромвелем.