Великая английская революция в портретах ее деятелей

Отсюда и понятие «свободнорожденный» в терминологии левеллеров указывало лишь на потенциальную гражданскую свободу (правоспособность) личности, которая могла не реализоваться, не состояться в случае, если человек оказывался на положении наемного «слуги» или нищего, живущего на милостыню. Очевидно, что левеллеры раскрывали содержание понятия «свобода» как идеологи (предвосхищая позднейшую терминологию) мелкобуржуазных слоев города и деревни. Их основное отличие в этом вопросе от так называемых шелковых индепендентов заключалось, во-первых, в пренебрежении качественной характеристикой владения (к примеру, им было безразлично, является ли основанием осуществления независимости сельского жителя держание на правах фригольда, копигольда или аренды) и, во-вторых, в игнорировании количественной характеристики имущества (т. е. размер годового дохода и т. п.), лишь бы оно ограждало обладателя от опасности оказаться в положении лица, потерявшего свое «прирожденное право» вместе с независимым источником

средств существования.

Очевидно, что различия между этими двумя решениями данного вопроса были большими, и тем не менее от нас не должно ускользать фактическое сближение левеллеров с исходным принципом «шелковых индепендентов», рассматривавших избирательное право не как «прирожденное», а как производное от имущественного положения человека. Мелкий собственник, не зависящий от чужой воли в добывании жизненных средств, — таким виделся, в частности, Лильберну идеальный и отправной тип гражданина будущей республики. Но если это так, то расхождение его и его приверженцев с «шелковыми индепендентами» являлось уже вопросом меры, а не принципа.

Неудивительно, что Петти, один из наиболее радикально настроенных ораторов в Пэтни, успокаивал «грандов», опасавшихся, что принцип «всеобщего» избирательного права для мужчин приведет к уничтожению собственности: «Причина того, что люди соглашались создать какую-то форму правительства, заключалась в том, что благодаря ему они сохранят собственность» [121]

.

Мы остановились на этом вопросе столь подробно потому, что это поможет нам лучше понять как возможность политического сближения Лильберна с Кромвелем, так и недвусмысленное отмежевание его (и его единомышленников) от устремлений тех слоев общества, для которых сохранение принципа неприкосновенности частной собственности означало только новую форму их порабощения

.

Во время конференции в Пэтни Лильберн почти ежедневно встречался с «агитаторами», направляя развернутую ими кампанию в армии в поддержку «Народного соглашения». Когда же Кромвелю удалось драконовским методом восстановить в ней дисциплину и послушание, левеллеры сосредоточили свои усилия на пропаганде «Народного соглашения» не только в Лондоне, но и в графствах. В парламент одна за другой подавались петиции с требованием рассмотреть этот документ. В противовес этому 9 ноября им было принято решение, что «Народное соглашение» не заслуживает обсуждения. Справедливо полагая, что неведение мешает людям понять «истинную природу их прав», левеллеры повсеместно создали своеобразные комитеты, в задачу которых входило разъяснение, прежде всего в народных низах, содержания «Народного соглашения». В Лондоне одним из 12 избранных членов такого комитета был Джон Лильберн. Оставаясь еще формально заключенным (хотя он какое-то время уже не являлся в Тауэр и ночью), Лильберн со свойственным ему пылом активно участвовал в организации массовой кампании в поддержку «Народного соглашения».