Великая английская революция в портретах ее деятелей

Между тем движение это достигло критической фазы, в начале сентября в большинстве полков состоялись выборы новых «агитаторов» — событие, горячо поддержанное Лильберном. Это был момент, когда противоречия между радикалами и «грандами» в армии грозили вылиться в открытое неповиновение солдат своим офицерам. То же предгрозовое положение вещей отмечалось за пределами армии. Резко усилились нападки Лильберна на Кромвеля, открыто выступившего в палате общин 20 октября в защиту монархического строя. Умеренные индепенденты в долгу не остались, обвиняя левеллеров в стремлении к анархии и «уравнению состояний». Вот образчик «критики» идеалов левеллеров:

«Нет больше нищего под кустом,

Нет больше плута-слуги.Разносчик пусть расхаживает в бархате,

А негодяй — драпируется алым сукном».

В этой обстановке появился памфлет «Дело армии, правильно изложенное», ставший отправным пунктом дискуссии, развернувшейся в Пэтни по вопросу о послевоенном устройстве. Хотя он был подписан 11 вновь избранными «агитаторами», его автором был левеллер Д. Уайлдмен, а косвенно — все лондонские идеологи левеллеров. Поскольку «дело армии» практически отождествлено в нем с делом «бедного, угнетенного народа Англии», постольку основное содержание этого документа сводилось к требованиям, реализация которых означала бы превращение страны в демократическую республику, при этом армия рассматривалась в качестве инструмента этого преобразования. Конкретная программа его включала основные требования левеллеров, и прежде всего Лильберна, изложенные в предшествующих памфлетах идеологов. «Дело армии» стало первым наброском знаменитого «Народного соглашения» — этого первого опыта создания писаной Конституции Англии

.

Известно, что оратором от имени левеллеров на конференции в Пэтни выступал Джон Уайлдмен (Лильберн все еще находился в тюрьме).

Здесь нет необходимости подробно излагать ход этой конференции, заметим лишь, что ее созыв свидетельствовал прежде всего о силе влияния идеологии левеллеров в армии. Задуманная «грандами» как политический маневр, тактическая уступка рядовым и младшим офицерам армии, от имени которых выступали на ней «агитаторы», она должна была создать впечатление «беспристрастного» рассмотрения их требований и тем самым отвести реальную в те дни угрозу открытого отказа армии в повиновении генералам. Что же касается позиции сторон, то обращает на себя внимание следующий примечательный факт: левеллеры, прежде всего в лице Лильберна, столь упорно отстаивавшие в столкновениях с парламентом букву и дух «конституционного» наследия Англии (бесконечные ссылки на Великую хартию вольностей, Билль о праве, статуты королевства), на этой конференции выступили как подлинные революционеры, готовые ниспровергнуть самые основы традиционной конституции страны. В этом проявилось — и на этот раз наиболее отчетливо — принципиальное противоречие

, столь характерное для движения левеллеров в целом, между декларацией абстрактных принципов, безусловно революционных по их сути, и пониманием, выбором ими средств, которые привели бы к их реализации. Именно на уровне политической практики обнаруживалась вся мера незрелости, если угодно беспомощности, их политического мышления. Итак, нет никакого сомнения в том, что левеллеры первые в истории Англии подняли знамя массового движения за установление в стране Республики, так как считали, что ввиду возврата народа Англии (из-за враждебности короля и перерождения парламента) к «естественному состоянию» ее политическое устройство надо начинать с нового «соглашения», составленного в соответствии с принципами естественного права. С другой стороны, гранды Кромвель и Айртон, наоборот, отстаивали в Пэтни «историческую» Конституцию Англии и соответствующее ей гражданское право, «основанное на принципе обладания собственностью», т. е. речь шла о сохранении монархического правления, контролируемого в той или иной степени посредством парламента, избранного на основе монархического ценза, т. е. только одной десятой частью народа.

Дабы избежать упрощения, необходимо еще одно замечание. В ходе дискуссии левеллеры постепенно отклонились от последовательной реализации в избирательной системе принципа естественного права, согласившись, как мы уже знаем, исключить из него не только женщин, но и мужчин — слуг и нищих, «потерявших способность независимого волеизъявления», т. е. сделали в этом важном вопросе шаг навстречу принципу, выдвинутому Айртоном, — наличие у будущего избирателя помимо факта рождения в стране еще и «постоянного интереса», т. е. собственности в той или иной части страны. К объяснению причин этой уступки мы еще вернемся.