Великая чума

Хрупкая фигурка отделилась от остальных и поплыла к вершине холма. Она приближалась, и сквозь нее просвечивали ветви деревьев.

Улыбнулась белыми губами, откинула назад темные волосы в блестках снега… Или это было ночное небо?

— Я нашла тебя.

Этьен шагнул к ней, коснулся ее руки. Ладонью вверх, словно приглашал на танец. На ладони сверкнуло серебряное кольцо.

— Надень.

Девушка дотронулась до кольца, и ее рука стала непрозрачной и задержалась на его руке. Он помог ей надеть кольцо, и ветви деревьев исчезли за ее спиной. Она стояла на снегу. Почти настоящая.

— Что ты наделал! — прошептал священник.

Эльф отвел глаза, но руки девушки не отпустил.

— Святой отец, вы нас пустите?

Священник молча повернулся и зашагал к дому.

Он угрюмо сидел за бутылкой вина, пока смеющийся дух Марин де Шинон при помощи эльфа завешивал плащом угол комнаты.

Наконец он встал и сорвал плащ.

— Мы здесь только на ночь, — сказал Этьен. — А потом уйдем.

— Грешить уйдете?

— Так повенчайте нас.

— Венчают живых! Иди сюда, Этьен, садись.

Эльф сел за стол напротив старика, Марин осталась одна в глубине комнаты.

— Ты дал духу призрачную жизнь… Ну и что ты собираешься с ним делать?

— Жить.

— Не богохульствуй! То, что ты задумал, хуже кровосмешения.

— Быть может…

— Все равно рано или поздно тебе придется отпустить ее. Лишь кончится чума — и о ней вспомнят, ты не сможешь удержать ее.

— Мне бы все равно пришлось отпустить ее, просто это произойдет на тридцать лет раньше.

Священник молчал.

— Мы уйдем, — повторил Этьен.

— Никуда я вас не пущу. Я открою для… девушки комнату прислуги. Но ты туда не войдешь.

Наступила весна. Снег сошел, обнажив желтую прошлогоднюю траву. Потянулись к солнцу лиловые крокусы и белые подснежники.

Этьен несколько раз порывался уйти, но воля святого была сильнее, и они оставались. Чума шла на убыль и, наконец, они решились выбраться в город.

По улицам Ситэ шло карнавальное шествие, предводительствуемое смертью, скорее комичной, чем страшной. Она размахивала бутафорской косой и орала всем «Покайтесь!»

Отец Дидье преклонил колени и серьезно покаялся. Процессия была в восторге. Хохотали буржуа, переодетые чертями, и просто горожане в масках, не озаботившиеся пошивом более сложного карнавального костюма. Летели ввысь искры от факелов.

Отсмеялись, полетели дальше с визгом и криками.

Священник поднялся, отряхнул рясу.

— Стоит ли так искушать Господа, отче? — спросил Этьен.

— Какое это искушение по сравнению с великой чумой?

Откуда-то сверху послышался звон колокольцев. Там, над улицей, был натянут канат. По канату шел человек в яркой одежде фигляра. Все знали этого человека, его звали Жан Мизерабль. И уже три века, по праздникам и воскресеньям, и просто погожими вечерами он балансировал над городом на своем канате. До великой чумы подозревали, что он святой, ставший комедиантом из смирения, во время — что колдун, теперь же горожанам было все равно, кто он. Они просто любовались представлением. И Дух Марин во все глаза смотрел вверх, прижимаясь к плечу Этьена.

Эльф поглубже надвинул капюшон. Эти буржуа кажутся безобидными, но осторожность не помешает.

— Может быть, затем и нужна была великая чума, чтобы буржуа стал буржуа, а фигляр фигляром, — тихо проговорил священник. — Наверное мы чего-то не поняли в замысле божием, слишком увлекшись служением ему.

Этьен вспомнил толстых деревянных святых, только вышедших из-под резца мастера в новых храмах, и поморщился. Новый вкус ему не нравился.

— Вряд ли она была нужна.

Близилась полночь, и в толпе горожан появились новые фигуры. Легкие, полупрозрачные. Мертвые веселились вместе с живыми. Только никто их не видел, кроме эльфа и святого. Да еще духа мертвой девушки.

Нет, видел!

— Как ты сбежал с костра, Жан Мизерабль?

Один из призраков уставился на канатоходца, поднял с земли призрачный камень и запустил в него. Камень пролетел сквозь тело циркача, словно он был бесплотен, но Жан вскрикнул, пошатнулся и сорвался вниз. В последний момент поймал канат и повис на руке.

Этьен поднял голову на крик, и капюшон сполз с его головы.

Призрак повернулся к нему и расхохотался.

— И ты здесь, эльф? Колдун пришел посмотреть на колдуна!

Словно услышав, несколько горожан тоже повернулось к Этьену.

— Смотрите-ка! Эльф!

— Хватайте колдуна! Это эльфы наслали чуму!

И толпа, вмиг перешедшая от веселья к ярости, двинулась к Этьену.

Он сбросил плащ, более не скрывавший тайны, отступил на шаг и вынул меч.

— Убери! — прозвучал рядом голос отца Дидье. — Не совершай греха.

Этьен не послушался, но отступил еще на шаг. Марин пряталась за его спиной. А священник вышел вперед и загородил их от толпы.

— Отойди, святой отец! — угрюмо приказал пожилой горожанин.

А рядом с ним вился призрак, запустивший камнем в канатоходца, и нашептывал ему слова, а призрака уже держал за руку бес.

— Отойди!

— Вы отойдите! Эти юноша и девушка ничего вам не сделали!

— Юноша и девушка? — рассмеялся горожанин, и отец Дидье увидел, что злобный призрак вошел в него и стал с ним одним. — Ваш юноша — эльфийский колдун двух веков от роду, а девушка давно мертва.