Великая и священная война, или как Первая мировая война изменила все религии

Эти жертвенные идеи стали центральной темой проповедей. В 1916 г. француз превозносит праздник Рождества, особенно французский солдат в окопах, который в самый критический момент схватки с врагом готов смело жертвовать собой, как «агнец на алтаре». Наиболее яркие примеры таких самопожертвований вошли во все хрестоматии по истории войн, иллюстрации которых мы находим во многих журналах воюющих в то время стран. В день празднования Рождества 1914 года британская печать широко растиражировала одну иллюстрацию, на которой был изображен Христос, принимающий оружие у умирающего британского солдата. Авторами подобных иллюстраций обычно были редакции журналов, но иногда в них публиковались настоящие фото, снятые фотокорреспондентами с мест военных действий. И все изображенные на них персонажи были героями, принявшими смерть ради лучшей жизни других людей. Эта заключительная фраза часто встречается в эпитафиях на российских военных могилах. Тем не менее, жертвуя собой, человек в униформе сам приносил смерть другим, используя свое оружие. Поэтому на войне трудно было кого-то реабилитировать, так как каждый убивает другого во время боевых схваток, стремясь убить первым. Но в жизни всегда должны быть люди, которые умеют стрелять и применять штык[138].

В течение прошлого столетия термин «жертва» стал стандартной формой выражения при освещении в СМИ событий на фронте, обозначая гибель солдат, которые «принесли высшую жертву» для своей страны. Но понимая так гибель солдат в Первой мировой войне, общественность Западной Европы использовала христианскую религиозную терминологию, которая была больше чем терминология.

Пастор и популярный писатель Гарольд Белл писал: «Человек мог отдавать свою жизнь ради человечества в проклятой траншее только потому, что это был его крест. Мир мог быть спасен не только в Палестине, но и во Франции».

Не только солдаты становились подобны Христу, но и нации. Эббот Лайман писал, что полномочия воюющих стран принимали жертвенную форму, достигнув кульминации, когда «Америка предложила отдать свою жизнь за спасение Англии, Франции и Бельгии». «Замученная Бельгия» стало известной фразой в то время.

Немецкий проповедник X. Франке сравнил жестокое обращение по отношению к своей нации со страданиями, которые испытал Иисус Христос от евреев. И поэтому для всех воюющих стран война стала символизировать Страстную пятницу[139].

Тема распятия на кресте была главным символом пропаганды во время этой мировой войны, но использовалась по-разному. С помощью нее возбуждали ненависть к врагу, убеждали людей воевать или следовать военным обязательствам. Кроме замученного канадца и других военнопленных, так гротескно разрекламированных в СМИ, англо-американские плакаты также изображали пытаемых немцами очаровательных молодых женщин. Кроме религиозного содержания, эти образы также содержали современные представления о святости женщин, безвинно пострадавших в этой жестокой войне и проявивших настоящее мужество. Особенно популярны были те плакаты, на которых молодые женщины изображены в обнаженном виде. Иногда фигуры женщин, распятых на кресте, символизировали отдельные нации, а именно: Сербию, Польшу и Армению.

Идеи страдания и искупительной жертвы имели особое значение для католиков, которые сравнивали смерть солдат с жертвенным подвигом Иисуса Христа. Это придало большую силу священнику, совершающему служение в войсках. Евхаристические образы доминируют в католической военной литературе любой нации. В 1915 г. французский писатель Рене Гаелл написал известную книгу «Рясоносцы под огнем пулемета», которая была переведена на английский язык в 1916 г. В ней автор изображает священников Франции как героев и мучеников за веру. Католик становится символом патриотизма, так как он гибнет в смертельной борьбе против варваров «кощунственной Германии, оскверняющей и уничтожающей католические храмы». Победа над врагом возможна только через «жертвоприношение» и «добровольное страдание». В английском переводе это названо одним словом — «Холокост». Даже тогда, когда христиане будут гибнуть, истекая кровью, это будет лишь «красное семя сражения, вечное семя победы и искупления. Так требует Бог, чтобы мы вынесли все муки и умерли, испытав при этом сверхчеловеческую радость, что выбраны жертвой, которая спасает все человечество»[140].

Подобные идеи наблюдаются у Клоделя. Одна из его пьес рассказывает о двух убитых простых солдатах — Жане и Жаке. Жан говорит, что он уже с Богом: «Только одна секунда, и я стал настоящим христианином». А Жак ему вторит: «И я чист теперь и не имею никакого греха. Это твоя кровь облекла меня в белые одежды». Они призывают души мирных жителей, также убитых немцами, особенно детей: «Придите, нежные агнцы, принесенные в жертву жестоким Иродом, не за малейшее зло, которое вы совершили, но из-за ненависти к Богу, образ Которого вы представляете».