Великая иллюзия

– Я не собирался ничего изымать, раз суицид. Но когда мне утром заполошно позвонили – убийство, убийство! – мы поехали с патрульными, и я все оттуда сам забрал. Матери позвонил, чтобы прислала из финуправления министерства бригаду – сейф вскрыть, описать и опечатать, направив на хранение деньги и цацки ювелирные. Они быстро явились – мать моя начальница хоть так мне протянула руку помощи в нашем полосатовском бардаке. А фотографии – в двух коробках в углу.

Катя подняла с пола коробки. Нашла снимок афиши Аделаиды Херманн, женщины-факира в костюме одалиски рядом с обезглавленным телом на коленях. Показала Блистанову.

– И что? Где связь? – Он разглядывал снимок как комикс.

– Здесь. Есть связь, смотрите внимательно на винтажное фото, – тихо ответила Катя. – И поверьте нам. Однако предстоит еще расшифровать как головоломку, в чем конкретно связь заключается. И как она влияет на ход событий.

Гектор глянул на нее, кивнул и снова начал листать заключение экспертизы.

– Перейдем к исследованию вещественных доказательств, – объявил он. – Посуда, изъятая со стола. Следов бродифакума не обнаружено ни в чашке, ни в бокале, ни в чайнике. Однако частицы микрогранул присутствуют в виде осадка на дне бутылки красного вина, которая была опрокинута – должно быть, ее птицы перевернули, а может, убийца сделал это умышленно.

– Значит, эту бутылку и засовывали в рот Гришиной во время сердечного приступа? – спросил Блистанов.

– Нет. Концентрация яда в осадке на дне бутылки менее десяти миллиграммов. В рот, разжав при помощи ножа зубы, ей засунули другую емкость с жидким концентратом – это могла быть фляжка, бутылка или пузырек. В винной бутылке бродифакум есть, пусть и в небольшой дозе, в бокале Гришиной нет. То есть еще одна иллюзия. О чем она говорит? О том, что и бокал другой. Чистый. Все сделано так, чтобы запутать все оконча-тельно.

– Гек, вы же считали бокалы на кухне. Их всего пять, – напомнила Катя. – Если набор из пяти штук – все на месте. Если из шести – один забрали. Тот, в котором дали яд, так по-вашему?

– Да, скомбинировав, в бокал могли влить жидкий концентрат в сорок миллиграммов, однако сначала немного. Или же… бокал тот до сих пор в доме, на кухне. Его просто чисто вымыли и поставили на полку. Хотя и не в бокале могли дать. Столько вариантов – стакан сока, лимонада. Все, у чего ярко выраженный вкус, отбивающий привкус яда. Идем дальше… что у нас? В остатках клубничного торта отравляющих веществ не обнаружено… С сервировкой и посудой все пока.

– А что с птицами? С мертвыми воронами? – спросила Катя.

– Исследованы всего три образца. – Гектор внимательно читал. – Бродифакум в органах, крови и тканях птиц в концентрации от десяти до сорока миллиграммов. Наклевались они отравленной плоти всласть… Здесь записка приколота – за последние сутки в местную больницу и в полицию уже поступали звонки о том, что встревоженные дачники находили в лесу и на берегу реки трупы мертвых ворон. Это те из стаи, которые наклевались меньше других, улетели с участка, когда их спугнул паренек-свидетель. Но яд они унесли, что называется, на крыльях, в своих вороньих желудках. И потом подохли… Классическая схема действия потравы против вредителей из категории родентицидов.

Катя вспомнила тело на траве в окружении птичьих трупов.

– А портрет сына Гришиной с вороном вы изъяли? – спросила она у Блистанова. Сама не ожидала такого вопроса от себя.

– Нет пока. – Блистанов, хмуря рыжие брови, вытер салфеткой вспотевший лоб. – Чего-то это все стремно, а?

– Твой эксперт-экстремал не дремал ночью, Сеня. Собственное исследование произвел, выпиши ему премию. – Гектор забрал со стола тоненькую подшивку. – Выползок-шкурка, что мы нашли в шкафу. Он ее лично исследовал. Установил, что это фрагмент отмерших кожных покровов пресмыкающегося. Возможно, обладатель шкурки принадлежал к виду «прыткие ящерицы» семейства «настоящие» отряда «чешуйчатые». Эксперт указывает – обычная для наших мест ящерица, не экзот для террариума. Слушай, Сеня, в связи с зооэкспертизой мой тебе дружеский совет.

Он кратко поведал Блистанову о кладбище домашних животных Регины Гришиной в дачном лесу.

– Надо провести эксгумацию трупиков. Выкопать и отправить на исследование.

– Зачем? – Блистанов записал совет в планшет.

– Пока из чистого любопытства… Неплохо бы узнать, отчего скончались зверюшки. Прям массовый мор напал.

Гектор снова пролистал заключение судмедэкспертизы.

– Однако далеко мы не продвинемся в работе с подозреваемыми, если не очертим себе приблизительные временные рамки наступления смерти Гришиной, – объявил он решительным тоном. – Раз патологоанатом нам не помог, попробуем понять сами, в какой временной отрезок могла наступить ее смерть, исходя из данных, полученных из других источников.

– Я все стенографирую, – капитан Блистанов от усердия по-детски подпер изнутри пухлую щеку языком, набирая текст в планшете. – Гектор Игоревич, считайте, я снова за школьной партой.

– Что с телефоном Гришиной и картой памяти?