Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

Вел. кн. Сергей Александрович — цесаревичу Николаю Александровичу

1/13 января. Петербург — Индия (Сахоре)

Преображенцы просят принять их душевные пожелания счастья на новый год. Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1399. Л. 57.)

Цесаревич Николай Александрович — вел. кн. Сергею Александровичу

6 января. Агра

Мой дорогой дядя Сергей,

От души благодарю тебя за твое милое письмо и чудную булавку, которая меня весьма обрадовала. Грустно было проводить этот великий праздник нам одним так далеко от родины; конечно, здесь все ново и так удивительно интересно, но в такие дни особенно тянет домой в свою семью. Извини меня, мой друг, что это письмо выйдет очень коротким, но действительно у нас свободное время считается минутами.

Я писал тетеньке о том хорошем впечатлении, которое оставил нам Египет и сам Хедив, наш большой приятель. Но Индия это совершенно нечто особое сама по себе, до сих пор сохранившее в некоторых местах всю прелесть сказочного мира. Эти места — независимые государства магараджей, мы уже были в гостях у трех, из них два первые Джодпор и Джейпор очень напомнили мне средние века. Не столько сама обстановка, даже запах в их дворцах поразили меня чем-то древним и таинственным. Приезд в Джейпор останется мне навсегда памятным, магараджа устроил нам процессию на слонах, мы на них въехали в город, проехали мимо его дворца и выехали в другие ворота к дому, где мы жили.

Вид этих улиц с красивыми индейскими домами, пестрой толпы царедворцев, <нрзб.> перед слонами и вид войск, стоявших шпалерами, а главное сами слоны, покрытые золотом — вся это картина была вылитая сцена и веды[530]. Описать это невозможно и не стоит, нужно быть там и увидеть этот мир своими глазами. Дэли[531] мне весьма понравилось, там мы осматривали чудную приемную палату императоров, выточенную из мрамора. В Лагоре было совсем холодно и кроме форта со старым дворцом ничего особенного. Здесь в Агре мы видели великолепие всего мира — идеальную мраморную Таг, громадный мавзолей одной императрицы[532], с инкрустациями эмали — все это бесподобно и просто один восторг!!! Покупаем массу вещей, я, конечно, разоряюсь. Кончаю и попрошу тебя поцеловать от меня тетеньку за подарок. Прощай мой милый. Желаю тебе всего лучшего.

Ники.

(ОР РГБ. Ф. 253. Т.1.К. 20. Ед. 11. Л. 9–10 об.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — цесаревичу Николаю Александровичу

5 января. Петербург

Милый Ники,

Мои первые строки к тебе в этом новом году принесут известие, которое, я надеюсь, тебя порадует. Я решилась, наконец, присоединиться к вашей вере и хочу сделать это до Пасхи, чтобы можно было причаститься на Страстной неделе. Мне предстоит этот великий шаг, для меня начнется новая жизнь, но я верю, что Бог благословит мое решение. Помнишь ли тот день, когда мы разговаривали на балконе, который выходит во двор? Тогда ты впервые сказал мне о Pelly (Аликс. — Сост.) — для меня это тоже был знаменательный день — тогда Сергей впервые заговорил со мной о своей вере, и я сказала, что хочу узнать ее глубже. И вот, полтора года прошло; в то лето мы с ним много читали, но потом снова потянулись долгие месяцы сомнений и тревог. Мне все время хотелось отложить решение, хотя «аи fond de mon coeur» (в глубине души — фр.) я уже принадлежала к вашей вере. Увы, я слаба — я не имела довольно силы, довольно веры. Наконец, я почувствовала, насколько безнравственно с моей стороны оттягивать переживания, болезненные разговоры со старыми друзьями, — как нечестно было внешне, для мира, оставаться протестанткой, в то время как душа моя уже принадлежала к Православию. Это была ложь перед Богом и людьми, страшный грех, в котором я раскаиваюсь всем сердцем. В следующем письме я смогу сообщить тебе, какие ответы я получу из дома на эту новость. Надеюсь, хорошие, хотя боюсь, что многие огорчатся и не поймут. Бог даст, это придаст силы и Pelly, когда настанет час. Как я желаю этого!

Я сказала твоим Папа и Мама после ужина в старом году, и Павлу с женой — в первый день нового года; когда получу ответ из дома, скажу Михен; и только тогда это перестанет быть секретом. Боюсь, она примет это близко к сердцу, и страшусь той минуты, когда придется ей об этом сказать. Ты пока скажи одному Георгию и дождись моего следующего письма, прежде чем сообщать остальным.

Pelly здорова, но ушибла на катке руку и не могла мне писать целую вечность. Я с таким нетерпением жду ее письма — хочу знать, как она это воспримет — она ведь знала, что я собиралась это сделать, хотя я и сама не думала, что сделаю это сейчас.