Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

5 мая Москва встречает своего нового генерал-губернатора с супругой, а еще через 12 дней — императора Александра III, приехавшего посетить французскую промышленно-художественную[550] и Средне-Азиатскую[551] выставки.

Александр III — цесаревичу Николаю Александровичу

31 мая. Гатчина

…С 17 по 21 мая провели мы с Мама и Ксенией в Москве, жара была необычайная до 24° в тени, а ночью просто наказание, совсем не мог спать. Был большой выход в Успенский собор, парад войскам, обеды с приглашенными каждый день от 70–90 человек и большой завтрак для военных после парада. Кроме того, были на Французской выставке, на Азиатской выставке. Ездил с Сергеем осмотреть военный госпиталь, громадный; в 1 и 2 Кадетских корпусах и, наконец, осматривал место раскопок в Кремле, где строится памятник Ан-Папа[552]. Тут много выкопали интересных вещей, в особенности красивые изразцы и массу глиняных вещей. Самое место раскопок весьма интересно, так как видны различные эпохи жизни Москвы и каменные и деревянные строения, отлично сохранившиеся, и следы пожаров.

20 мая простился с Мама и Ксенией, которые отправились в Крым, и сам возвратился в Гатчину…

(Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. Т. IX. М., 1999. С. 239.)

В это время Николай с визитом в Японии, где 29 апреля на него было совершено покушение японским полицейским Цуда Сандзо. Жизнь цесаревичу спас его кузен, Греческий принц Георг, отбивший тростью очередной удар самурайского меча. Маршрут путешествия Николая меняется. Через несколько дней он едет во Владивосток и через Сибирь возвращается в Петербург.

Вел. кн. Сергей Александрович, вел. кн. Елисавета Феодоровна — цесаревичу Николаю Александровичу

26 мая. Москва — Граерск (Сунгачинская)

Телеграфировали Pelly (Аликс — сост.) пожелания[553], она в Шотландии. Так волновались за тебя, горячо желаем Твоего возвращения. Благослови тебя Бог в долгой поездке.

Целуем. Сергей, Элла.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1400. Л. 31. 4 на англ. яз.)

Вел. кн. Сергей Александрович — цесаревичу Николаю Александровичу

30 мая. Москва, Кремль

Дорогой мой Ники,

Наконец я собрался с духом написать тебе. Если б ты знал, что у меня накопилось на сердце!

Как благодарить Бога за твое спасение и исцеление! Какой, какой кошмар, если подумать о всей этой ужасной истории. Меня просто бешенство берет, когда я подумаю, что это именно с тобой случилось. Так все хорошо шло и зачем? Ведь путешествуют же разные уроды и с ними ничего не случается?! Мы все прожили ужасные минуты, ужасные дни! Как мне обидно было, что это случилось в день моего рождения. Ну, а теперь Богу слава, что кончилось и хорошо — главное скорее бы тебя увидеть и обнять.

А я то сижу московским ген<ерал->губернатором. Не могу от тебя скрыть, что это не особенно забавно; забавно au fond n est pas le mot (не то слово. — фр.), но ужасно грустно и тяжело расстаться с полком — я до сих пор не могу прийти в себя. Круг товарищей — страх как не достает — 10 лет, бесследно, не могут пройти. А играть вечно первую роль и тут еще представительную — все это так противно моему характеру — моей природе, что я из кожи ползу от отчаяния, и чем дальше будет — тем, вероятно, хуже. Конечно, не дело меня пугает, дело меня очень интересует, и, наконец, доверие Папа ко мне — меня глубоко трогает — но тяжело ужасно! Приходится нам начинать новую жизнь, при новой, незнакомой обстановке с совсем уже не знакомыми людьми. Но жребий брошен и нужно жить и работать. Но теперь я в очень скверном настроении, и мой полк[554]мне не достает более, чем я могу тебе это выразить.

По моему усиленному настоянию полк получил Костя — и вообрази себе, что теперь у меня даже зародилось нехорошее чувство к Косте из-за этого самого — но это между нами. Признаюсь тебе, что уезжая из Питера, я просто плакал — так-таки плакал как ребенок. Ну, довольно об этом.