Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — вел. кн. Павлу Александровичу

8/21 <марта>. Москва

Дорогой Павел,

Благодарю за письмо от 3/16 марта. Я помню наши разговоры здесь и очень хорошо понимаю твое чувство. Но тогда ты мне говорил, что ты воспринял свое возвращение сюда в мундире как знак сердечного расположения Ники, чтобы все вместе могли прийти, помолиться и поплакать у тела нашего дорогого Сергея.

Дорогой друг, мы потеряли в нем не только сердце, которое умело любить, как никто другой, но и опору, наставника — а сколько выстрадало его драгоценное сердце на этой земле! Милосердный Господь взял его, чтобы он молился за нас, чтобы он, наконец, обрел там своих дорогих умерших, которых он всегда оплакивал.

Я не понимаю, почему его жестокая смерть должна зачеркнуть прошлое — Ники по своей доброте понял, насколько было бы грустно, если бы ты не приезжал к нам время от времени — для твоих детей и для меня твой приезд — великое утешение. Сергей был для них вторым отцом, однако он никогда не претендовал на их привязанность к тебе — его брату и любимому чаду — ты знаешь и чувствуешь это, ведь он столько раз доказывал это! Прошу тебя — не торопи события — пусть маленькие сердечки, которые впервые пережили такое ужасное горе, обретут покой — кроме любви, им еще нужен покой. Приезжай — поговорим — поживем вчетвером, не касаясь остального, и оставь на время заботы о будущем — так будет лучше. Я забочусь об интересах твоих и детей, а не о себе. В этом возрасте в сердце кроется столько ранимых уголков, и ради Бога, не торопись — не пробуждай критику, потому что иногда ей подвергаются те, кто ее порождает. Уверяю тебя, что они спокойны, довольны своим пребыванием здесь и ждут тебя, их дорогого Папа — пусть все так и остается — поверь мне. При встрече я должна буду сказать тебе многое, о чем писать было бы слишком долго, и ты увидишь, что я права — это для твоего и их счастья.

В ответ на ту часть письма, которая касается твоих детей, высылаю тебе копии всех документов, которые я получила. В последнем письме я назвалась, возможно, ошибочно, их «опекуншей», но на самом деле все останется по-прежнему — Ники стал «опекуном» и поручил мне заботу о твоих детях. Я восприняла это как приказ заняться их воспитанием и всем, что касается детей. Все дела, касающиеся детей, должны быть известны ему, поэтому я посылаю это письмо с просьбой прочитать его и отправить тебе, если у него не будет возражений.

Возвращаясь к письму-завещанию Сергея, которое касалось бы тебя и твоих детей, мы искали среди его бумаг в Ильинском, Усово, Нескучном, в доме генерал-губернатора, здесь во дворце, в Петербурге — нигде его не нашли. Поэтому, если ты согласен, нужно будет просить Императора принять твое письмо Сергея от 2 июня 1892 года в качестве завещания. Высылаю тебе копию (в Петербурге было обнаружено нечто похожее на небольшое открытое завещание с надписью на конверте «откройте, когда придет время», «Пиц, храни», написанное в Ливадии 25 октября 1876. Возможно, ты его прочитал и вернул Сергею, который его вновь открыл — в нем он называет картины, которые предназначаются Марии[1967], ее детям, тебе, Косте, Арсеньеву, г-же Аксаковой[1968]

и Ире Мальцевой[1969]и Н. Мальцеву[1970] — я покажу тебе этот небольшой документ).

Император поручил Алексею и мне управление делами, землями и капиталами Сергея, как я тебе уже об этом писала. Мы вручили Менгдену доверенность, чтобы он продолжал вести дела, как раньше — он весьма добросовестный и аккуратный.

Согласно завещанию твоей Матери, Ильинское возвращается тебе — в данный момент оно осталось без деятельного хозяина, и Ники издал Указ управлять нам и этим имением, в том числе до окончательного регулирования вопросов наследования, таким образом, этим займется Менгден.

Ты сказал мне, когда был здесь, что знал о том, что после твоего отъезда заграницу, Сергей желал, чтобы Ильинское перешло сразу к Дмитрию (он всегда говорил об Ильинском, как о собственности Дмитрия), и что ты уступишь имение твоему сыну — я говорю об этом теперь, так как необходимо будет уладить вопросы содержания, которое обходится очень дорого — более 100 000 рублей в год, не принося никакого дохода. Следовательно, нужно уменьшить расходы и все это зафиксировать, поэтому было бы крайне важно как можно быстрее решить, кому будет принадлежать Ильинское, и кто будет тратить эти деньги. Если ты пожелаешь уступить Ильинское Дмитрию, как этого хотел Сергей, Император, взявший на себя опеку над детьми и, поручив часть забот мне, занялся бы Ильинским и уладил бы практически все, установив сумму на его содержание.

Если ты желаешь знать все детали об Ильинском, Менгден мог бы отправиться к тебе в Париж к 1 апреля по нашему стилю, чтобы рассказать тебе о них и записать твои распоряжения.