Великая ночь

– Сам не знаю, – ответил он на удивление искренне. – Иногда люблю, иногда ненавижу. Это мое привычное состояние. Да, Джеф прав. Она опасна. Стоит ей вернуть ай-тере, как все начнется сначала. Я это понимаю и не тешу себя иллюзиями. Но мне больно от мысли, что Хайди взаперти. Пусть она это и заслужила. Понимаешь?

– Не до конца. Она ведь разрушила твою жизнь.

– Я был слишком юным. – Макс грустно улыбнулся. – И видел то, чего нет. Любил иллюзию. Так бывает. А сейчас иллюзий больше нет. Но я по-прежнему не желаю ей зла. Твой кузен тоже никогда не будет счастлив, пока она рядом.

– Согласна, – ответила я. – Мир Джефри все это время вертелся вокруг того, чтобы не выпустить Хайди из вида.

– Разве он этого достоин? Нет. Так зачем обоим мучиться? Пусть идут каждый своей дорогой. Надо только убедиться, что от Хайди не будет проблем. В этом Джеф прав. И все же…

Макс замолчал. Я не стала настаивать на продолжении разговора. Каждый из нас сражается со своими демонами. Его личным демоном стала Хайди эо Лайт. Победит он ее или проиграет, зависит только от него самого. А у меня была своя война, и сейчас предстояло взглянуть в глаза любимому мужчине и сказать, что его магии больше нет. И страшно себе представить, какой будет его реакция. Страшно и больно, и от этой боли спрятаться нельзя.

Глава 26

Стефан

Это был какой-то горячечный бред. Я будто плыл в густом мареве, старался выбраться из него, и не мог. Чувствовал, что рядом кто-то есть. Кто-то звал меня, просил, но все тело словно налилось свинцом. И спасения из этой бездны не было. Ожидал увидеть своего льва, но и его не было тоже. Оставалось только спать и видеть сны.

– Стефан… – слышал как сквозь толщу воды. – Стеф.

А потом яркий свет вдруг заставил выбраться из-под этой толщи на поверхность, открыть глаза. И сразу волной накатилась боль.

– Стеф! – звала меня Лаура. Я ощущал ее тонкие пальчики на моих пальцах. – Стефи!

– Он очнулся, – прозвучал голос Макса. – Стефан, ты нас слышишь?

И знакомое лицо целителя заслонило обзор.

– Да…

Губы пересохли. Макс прислонил к ним чашку, и я сделал судорожный глоток. Почему так больно?

– Как ты, милый? – Рядом с Максом появилось лицо Лалли.

– Хорошо…

Жаловаться? К чему? Я жив, значит, не все так плохо. Раны постепенно заживут, все встанет на свои места. Не надо пугать любимую женщину.

– Общий фон мутный, – говорил ей Макс. – Выраженный болевой синдром, сейчас постараюсь снять. Терпи!

Это, видимо, предназначалось мне, потому что вдруг стало во много раз больнее, и я едва не заорал, а затем неприятные ощущения пропали. Так-то лучше…

– Отлично, он все еще в сознании.

Не люблю, когда обо мне говорят так, будто меня здесь нет. Я поморщился недовольно, а Лалли уже снова склонилась надо мной, легонько коснулась губами лба.

– Мой родной, – прошептала на ухо.

Хотелось взять ее за руку, но я не мог пошевелиться. Тело охватила слабость. Казалось, что руки и ноги никогда не будут меня слушаться.

– Стеф, ты хорошо нас видишь? Слышишь? – допытывался Макс.

– Да.

– Замечательно. Значит, опасность миновала, вытащим. Ты помнишь вчерашний вечер?

Я напряг память, и сразу заболела голова. Приходили обрывки, целостной картины не было.

– Отец… Он…

Я пытался объяснить, что Клод эо Тайрен провел меня, как мальчишку. Наверное, сговорился с целителем, и тот мне лгал о состоянии дражайшего родителя. А отец только выжидал, пока сможет нанести мне удар. Укол…

– Что он мне вколол? – получилось сказать довольно связно, а память уже подсовывала другое воспоминание – Лалли, которая меня спасла.

– Господин эо Тайрен лишил тебя магии.

– Что?

Я поднялся так резко, что сознание тут же снова меня покинуло, а когда пришел в себя, безумно болела голова.

– А нельзя было сказать как-то осторожнее? – бушевала Ариэтт. Когда сестра успела присоединиться к Лалли и Максу? Наверное, она испугалась.

– Как осторожнее? – рычал Макс. – Если факт остается фактом: магии нет.

Магии… нет? Я попытался ощутить хотя бы небольшой ток силы в своем теле, но ничего не было. Пустота там, где должна быть магия. Я зажмурился, чтобы хоть немного собраться с мыслями и осознать сказанное. Отец действительно лишил меня силы.

– Навсегда? – спросил я, и теперь уже Ари склонилась надо мной.

– Стеф, это не то, о чем сейчас надо думать, – увещевала сестра. – Ты ранен, Макс едва тебя вытащил. А магия… Ну что магия? У меня вот и вовсе ее нет.

– Я спрашиваю: навсегда? – Голос окончательно вернулся.

– Неизвестно, – раздался ответ Макса. Он находился где-то вне моего поля зрения. – Сложно сказать, что тебе вкололи, на ком испытывали препарат. Твоя сила по самой своей сути отличается от иль-тере и ай-тере. Когда восстановишься, можно будет говорить что-то определенное. А теперь извини, я снова тебя усыплю.

– Нет! – воспротивился я, но чужая магия не спрашивала, и пришел сон, на этот раз спокойный и глубокий.