Великая Ордалия (ЛП)

В день своей реставрации она обязала Финерсу найти его. Она нуждалась в главе дома Биакси не только благодаря его престижу и огромному влиянию среди домов Объединения, но и потому, что он представлял собой одну из тех независимых сил, которым она могла доверять. Санкас нашел для нее этого нариндара, что означало, что он рисковал своей душой, выступая против Святейшего шрайи Тысячи Храмов – ради нее!

Отчет Финерсы показался ей менее чем удовлетворительным. Подобно многим прочим, после переворота лорд Санкас ушел на дно. Однако если большей части ее сторонников приходилось искать убежище в городе, Биакси покинул его и в качестве капитана одного из принадлежащих его дому зерновых кораблей отплыл неведомо куда – за Три Моря, учитывая колоссальную величину его собственных владений (не говоря уже о том, насколько удачно он пристроил семерых своих дочерей).

Она взглянула на своего экзальт-капитана Саксилласа, все еще носившего регалии инкаусти вопреки ее прямому запрету:

– Как это могло произойти?

Шрайский рыцарь осмелился посмотреть ей в глаза скорее обеспокоенным, чем встревоженным взором, более озадаченным, чем возмущенным.

Неужели и он сделается неудобным?

– Ошибки, упущения… – проговорила она. – Они неизбежны, Саксиллас. И поэтому мне нужны люди, умеющие ошибаться, знающие, как надо справляться с неприятностями и несчастьями, и, что самое главное, способные исправить любую ситуацию.

– Прошу прощения, благословенная, – сказал он, падая на колени.

Она повела разъяренным взглядом в сторону Телиопы и Финерсы.

«Итак, все начинается снова, – прошептала предательская часть ее души».

– Ах, да встань! – бросила она рыцарю.

Эсменет посмотрела на верх лестницы, щурясь в лучах утреннего солнца. И у нее перехватило дыхание. Она уже нутром чувствовала… снова ощущала липкий ужас интриг и заговоров. Уверенность, что Санкас шел к ней, что у него были жизненно важные вести, клубами дыма пронизывала ее тело, казавшееся пустой скорлупой из одежды и кожи.

Наполненное императорской пустотой.

– Найди того, кто это сделал, Саксиллас, – сказала она. – Верни себе честь. Оправдай доверие твоего господина и пророка.

Благородный нансурец стоял, словно потеряв дар речи, как будто осознал, что ему угрожает проклятье, или не представлял, что нужно делать дальше. Этот бестолков, поняла Эсменет, бестолков и некомпетентен, как многие вполне достопочтенные люди. Ей хотелось визжать и царапаться. Но почему? Почему доверие всегда покупается хитростью?

– Мать? – сказала Телиопа.

Привычный уже барабанный бой казался извечным. Язычники кружили на горизонте, точили мечи, обдумывали, как погубить ее. Язычники всегда подсматривали за ней из-за угла.

– Оденься, – велела она своей любимой нескладной дочери. – А то смотришься прямо как обычная шлюха.

– Что… – закашлялся на ходу Вем-Митрити, ее древний годами великий визирь, поспешавший к ним по коридору. Неловкая походка его внушала откровенную жалость. – Что такое… – выдохнул он, – я слышал… говорят про какое-то убийство…

– Пойдем лучше отсюда, старичок, – проговорила Эсменет, заступая ему дорогу и поворачивая в обратную сторону. – Здесь нам уже нечего делать.

И тут без предупреждения глас дальних труб примешался к свету зари… труб собрания…

Труб войны.

Едва оказавшись в священной резиденции, Телиопа направилась к Кельмомасу, оставив яркий солнечный свет и погрузившись в прохладные тени зеленых дворов. И, найдя его, замерла в нескольких шагах, словно на воображаемом пороге занимаемой им воображаемой комнаты. Юный принц империи повернулся к сестре с вопросительной улыбкой, внимая зрелищу, которое представляло собой ее явление. Верх – лакированный фетр, отороченный идеальными жемчужинами, по три на плечо. Корсаж из вышитой серебром ткани, жестоким образом зауженный в талии. Юбка под якш, бирюзовый шелк, натянутый на обручи и ребра.

– Рехнувшаяся старуха, – подумал Кельмомас. – Телиопа разоделась, как рехнувшаяся старуха.

Поднявшись на ноги, он отряхнул грязь с коленок. Ветерок шевельнул листву гибискуса над их головами. Прожужжало осеннее насекомое.

– Что-то пошло не так, – прошептал голос.

Он кивнул, обращаясь к небу, к ритмичному, едва слышному дальнему гулу, катившемуся по нему.

– Фаним ведь на самом деле не могут достать нас?

Телиопа шагнула вперед, восприняв эту фразу как разрешение войти в его воображаемую комнату. Она остановилась как раз слева от того места, где он закопал третьего стражника, убитого им…

И съеденного.

– Они-они строят осадные машины, – пояснила она. – А когда построят, увидим.

Сестра пристально смотрела на него – так внимательно, как никогда еще не смотрела.

Быть может, она ощущает запах разлагающихся в земле тел…

У нее нет Силы для этого!

– Кто это был, Телли, тот человек, одетый как раб?

Она все смотрела на него – со столь очевидным подозрением, что это было просто смешно.

– Нариндар, которого мать наняла, чтобы он убил нашего дядю.