Великая Отечественная: был ли разгром?

Что же касается сценария армейских полевых поездок, запланированных на июнь 41-го в Западном ОВО, то во всех трех случаях разыгрывается вариант ответного контрудара, причем наносится этот удар после того, как противник необычайно глубоко, на 70—100 километров продвинулся на восток — ничего подобного в прежних «играх» не было. Три карты не являются «кусочками одной мозаики», рубежи обороны и направления ударов соседних армий по сценариям полевых поездок не совпадают. С другой стороны, сравнивая карты с текстом раздела VI плана прикрытия Западного ОВО («Возможные варианты действий по обеспечению основных операционных направлений на случай прорыва через армейские районы обороны мотомехчастей противника»), мы обнаруживаем практически полное сходство поставленных задач и оперативных решений. Скорее всего, в ходе полевых поездок планировалось отработать действия командования и штабов армий по плану прикрытия, каковой как раз в июне был составлен и утвержден.

Один ответ и один вопрос

Подведем итоги. Несмотря на то, что доступная информация довольно хаотично разбросана по времени первой половины 41-го года и пространству западных регионов СССР, несмотря на то, что недоступной остается информация по оперативным «играм» самого мощного, Киевского ОВО, рассмотренные выше документы позволяют сделать несколько важных выводов.

Первое. Оперативная подготовка командования и штабов Красной армии к войне против Германии велась, причем велась постоянно и упорно. Печально, что столь заурядный вывод приходится специально подчеркивать, но не перевелись еще у нас «историки», которые рассказывают о том, как Сталин заменил подготовку к войне любовным разглядыванием подписи Риббентропа под Пактом о ненападении.

Второе. С января по июнь 1941 года сценарий оперативных «игр» претерпевает вполне отчетливые изменения: численность войск «восточных» становится все меньше и меньше, задачи и успехи — все менее и менее амбициозными. От наступления на Будапешт до контрударов под Вильнюсом и Белостоком.

Третье. Оценка боеспособности собственных войск остается неизменно высокой. Можно даже обрисовать некую условную «пирамиду возможностей». При численном равенстве сил с противником Красная армия успешно наступает — да, медленно, проходя «всего лишь» по 10 километров в день, но наступает. При двукратном численном превосходстве «восточные» разносят «западных» в пух и прах. При двукратном численном превосходстве противника «восточные» упорно обороняются, переходя временами к подвижной обороне. Прорвать же фронт «восточных» удается лишь тогда, когда «западные» имеют 3–4—5-кратное численное превосходство в пехоте и подавляющее — в танках; впрочем, и в этих случаях прорыв означает не «начало понятной вам катастрофы», а неизбежный в ближайшие дни сокрушительный контрудар Красной армии на соседнем, неизбежно ослабленном участке фронта противника.

Все это позволяет дать аргументированный ответ на злосчастный вопрос, который тысячу и один раз поднимался на страницах книг и статей с названиями «Тайна 22 июня», «Загадка 22 июня», «В полночь 22 июня…» Как же так, как мог Сталин спокойно пойти спать после того, как разведка доложила…

А что «не так», дорогие товарищи? Разведка доложила, что в приграничной полосе Восточной Пруссии сосредоточено до 500 немецких танков? Так их там ожидали увидеть 4000. В восемь раз больше. На аэродромах Сувалкского выступа обнаружено до 300 немецких самолетов? Но их там, по сценарию мартовской «игры», должно было быть более тысячи. Из-за чего же тов. Сталин должен был потерять сон и аппетит? Сталин гордился своей логикой и рассудил совершенно логично: вся имеющаяся разведывательная информация свидетельствовала о том, что сосредоточение группировки немецких войск у границ СССР — той группировки, которую ожидали у границы увидеть — не только не завершено, но еще толком и не началось. И если войска несокрушимой Красной армии способны недели две помотать противника в приграничном сражении, то стоит ли так беспокоиться — часом раньше или часом позже уйдет в войска Директива № 1?

Вопрос, на который у меня нет никакого вразумительного ответа, заключается в другом. Из Каунаса командование 11-й Армии, ЦК литовской компартии, чекистское и прочее начальство сбежало после полудня 22 июня. Ждать до вечера не стали. Белосток от границы подальше будет да и по пути к нему две реки — из Белостока все военное, партийное, чекистское и прочее начальство сбежало вечером 22 июня. Если судить о людях по делам — а это всегда считалось единственно верным, то получается, что товарищи генералы даже тени сомнения по поводу Красной армии и ее способности противостоять вермахту не имели. Так для чего и для кого писали они «задание на игру на 117 листах»? Зачем изо дня в день, из месяца в месяц рисовали стрелочки на картах? Кого они хотели обмануть? Себя? Сталина? Друг друга?

Глава 2

25 июня. Провокация, на которую поддались?