Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Из общего корня индустриальной модернизации идет множество побегов разной величины. Но не будем забывать, что революция начинается в городах, и прежде всего в столицах. Поэтому магистральной линией, из которой вытекает социальный кризис революционного типа, является накопление недовольства в городских слоях. С одной стороны, это недовольная своим положением и положением дел в стране технократическая элита, которая обеспечивает политическую составляющую революции (раскол элиты), с другой - это вытесняемые из деревни люди (и в этом отношении аграрные проблемы важны для понимания событий в городах), которые приходят в город за лучшей жизнью и не находят ее. Давление бедной деревни на рынок труда тормозит рост уровня жизни рабочего класса, способствует увеличению переходных, неустоявшихся, не закрепивших своего положения в социальной структуре, а иногда и прямо бедствующих слоев. Так образуются два очага социального кризиса, усиление которых и формирует революционную ситуацию.

Экономический рост и модернизация России закономерно приближали ее к революциям. Революции были глубоко закономерными, а не случайными явлениями. Случайности могли определять время начала, формы и глубину протекания революций. Если бы России удалось обойтись без революций, это была бы случайность - удивительное сочетание факторов. Но такая случайность не произошла - закономерности, ведущие к революционным взрывам, оказались сильнее.

Все это делает альтернативу «Россия без революции» невозможной, а «Революции после войны» (а не во время войны) - маловероятной.

Однако если шанс избежать революции в 1917-1918 гг. у России был, то Николай II и его окружение свели этот шанс к нулю.

2002. С. 154.

ДЕПУТАТЫ И ЗАГОВОРЩИКИ

Заговоры и разговоры

Приняв под давлением революции манифест 17 октября 1905 г. и согласившись на создание парламента с урезанными правами, Николай II перекраивал избирательное законодательство, чтобы обеспечить более выгодный для самодержавия состав депутатского корпуса. Делиться властью с «общественностью» он не желал. Что же удивляться, что «общественность» (то есть интеллигенция и политизированная часть буржуазии) относилась к самодержавию критически и по мере сил интриговала против имперской бюрократии, эффективность работы которой оставляла желать лучшего. Закрытость круга, где принимались ключевые для страны решения, порождала множество слухов, а уж затем оппозиционная пресса могла раздувать реальные и выдуманные сообщения о злоупотреблениях царского окружения. Эта ситуация встречается во многих странах, где разлагаются аристократические порядки. В основе революции лежит социальный кризис, вызванный трудностями индустриальной модернизации страны, на пути которой встал социальный эгоизм аристократии и бюрократии.

В начале XX в. в России возникла сеть многообразных связей между общественными деятелями, активистами самых разных, публично противостоящих друг другу организаций, подпольных и легальных. В этой «тусовке» можно было встретить и влиятельного предпринимателя, недовольного властями, и революционера, и либерально мыслящего офицера, и кадетского депутата. Это - нормальное явление, естественное следствие появления гражданского общества, которое как раз и состоит из разнообразных контактов. Но это не значит, что все люди, причастные этим контактам, - участники одного разветвленного заговора. Заговорщики должны согласовывать свои действия, подчиняться единому центру, выполнять его указания. Иначе - единого заговора нет.

Либеральные деятели видели, что страна погружается в глубокий военно-политический и социально-экономический кризис. Как говорил с парламентской трибуны В. А. Маклаков, «Россия сейчас - это воинская часть перед паникой; по инерции еще стреляют ружья, по привычке еще повинуются власти, но подозрение закралось - раздается крик «спасайся, кто может», и все побегут». Это положение вызывало не столько злорадство, сколько страх перед будущим. Либо

смута и развал фронта, либо глухая абсолютистская реакция, которая, впрочем, почти наверняка наступит и после смуты. В этих условиях либеральная оппозиция выдвигала идею, характерную для элитарного сознания: «Если Россия увидит, что ей навстречу пошли, что властью назначены не эти ставленники режима, а слуги России, если она увидит тех людей, которым она может поверить, то Россия... ухватится за эту власть»²⁴³, - уверял депутат Маклаков. «Слуги России» считали, что Россия поверит им авансом. Но такая вера длится недолго. А затем люди оценивают меры новой власти. Если меры не приведут к улучшению ситуации, то от любви масс до их ненависти - лишь один шаг.