Великая степь

Вселенная корчилась, раздираемая надвое. Миры гибли в жадном пламени. Все становилось ничем. Ничто исчезало в никуда. Вой умирающего Бога взрывал времена и охлопывал пространства. И — все кончилось.

Сброшенный шлем отлетел в угол. Пляска огней прекратилась. Женька поднялась. Она стала древней старухой — она прожила все эпохи до конца времен, она узнала все и она умерла. И — она осталась девчонкой пятнадцати лет, она осталась жить.

— Ты не был Богом, — сказала она мертвецу уверенно. — Ты был психом.

Восьмипалая мумия ничего не ответила. Она давно умерла. И навсегда осталась жить в импульсах, крутящихся по замкнутым цепям псевдосинапсов. Чекист Камизов никогда не узнает, как сработало почти два тысячелетия назад (вперед?) его пси-оружие. Как породило Бога.

— Я никогда не надену эту штуку, — сказала Женька. Но она знала, что делать. Подобрала укатившийся шлем.

Положила ладонь внутрь, на затрепетавшие ворсинки. Сосредоточенно закрыла глаза.

Из открывшегося лаза в стене появилось как бы насекомое — большое, с собаку размером, не живое и не мертвое. Деловито примерилось к иссохшему мертвецу и утащило в коридор. На утилизацию. Умирающий Бог навсегда остался в своей гибнущей Вселенной — нервные системы Верблюда были многократно дублированы, и зараженные безумием цепи изолировались от остальных. Экран включился на ближний обзор — вместо полутемной пустой каюты на нем появились серые волны.

Многочисленные системы докладывали Женьке о своем состоянии. Многого она не могла понять, но одно знала точно — в ее распоряжении самая совершенная машина. Или самое удивительное животное. Но что делать со всем этим — она не знала…

Но был человек, который наверняка знал. Который знал все, кроме сомнений. Карахар.

Правда, оставалась маленькая загвоздка. Карахар управлять Драконом не способен, Женька среди прочего хорошо поняла, кто может делать это.

Она могла.

Онгоны — искусственно созданные и бесполые — тоже могли.

Карахар не мог. Психоматрица не позволяла. При всех своих достоинствах подполковник Гамаюн стать юной девственницей не мог.

XI. Развод по-степному

1

— Ты Карахар? — спросил человек. Оружия у него не было, и на ловушку все происходящее не походило. Переговоры в Степи — дело святое. Закончатся — пожалуйста, режь врагов снова, коли не сумел с ними договориться…

Переговоры проходили в наскоро собранной на узкой полоске галечного пляжа юрте. Десять нукеров с луками стояли полукругом с одной стороны юрты. С другой — десять бойцов Отдела. Посматривали друг на друга неприязненно, но уважительно. В юрту зашли двое. Карахар и Сугедей.

— Я Карахар, — сказал подполковник. — А вы думали, что в Карахаре семь локтей роста, плечи — сажень, и глаза мечут молнии?

Неизвестно, что там себе думал Сугедей, но начал он без обиняков, совсем не похоже на цветистую дипломатию Нурали-хана:

— Я — Сугедей. Люди степи признали мою власть, и эти земли теперь мои. Я сам покараю онгонов и уничтожу их логово. Нам нечего делить. Ты можешь вернуться в свою крепость, а можешь встать под мои бунчуки. Тогда у тебя будет все, и твои Драконы пойдут рядом с моими конниками, сокрушая царства. Подумай об этом, Карахар. Я не держу зла на тех, кто раньше сражался со мной, а сейчас служит мне.

Сугедей сделал паузу и прибавил:

— А еще подумай о том, что будет, когда у тебя закончатся патроны.

«Патроны» хан произнес по-русски и почти правильно.

— Патронов у меня больше, чем у тебя воинов, — ответил Гамаюн, не выдавая неприятного удивления. Парень непозволительно много знал. И этим был опасен для Девятки больше, чем все остальные владыки степи, вместе взятые.

Источник? Милена? Разберемся… Но — если она у него, пусть скажет об этом сам…

— У меня есть дело к онгонам. Они похитили мою жену. А закон Степи прост — земля принадлежит не тому, кто объявил ее своей. А тому, кто может ее удержать. Войди в пещеру — если сможешь.

Полчаса назад наконец подтянулась техника. И при нужде Гамаюн мог устроить новую демонстрацию огневой мощи. Ребята у хана прыткие, и позиция у них удобнейшая, но подполковник не сомневался в своем превосходстве.

Точно такую же уверенность испытывал Сугедей. Пять тысяч не вступавших в бой нукеров наготове. И близится союзница-ночь…

— Твоя жена у меня. Мои люди убили похитивших ее. Я мог бы вернуть ее тебе. Какой выкуп ты согласен заплатить?

Карахар сказал жестко:

— За свое выкуп не платят. Свое берут назад.

Вот так. И только так. Иначе — ты конченый человек, слабость в Великой Степи никому не прощают.

Сугедей кивнул, словно ждал именно этого.

— Я мог бы вернуть ее тебе, — повторил он свои слова. — Но она не хочет возвращаться. Ты знаешь законы Степи? Есть и такой: если женщина не хочет жить с мужем, он должен вернуть ее отцу. И поискать себе другую жену.