Великая тайна Фархелема

Эти слова заставили Джантара ещё более напрячься — но автобус уже чуть резко тормознул и встал. Впереди за лобовым стеклом, в сверкающей россыпи дождевых капель, виднелся синевато освещённый изнутри куб полицейского поста, от которого их отделяла растянувшаяся на внушительное расстояние колонна автомобилей (где прямо перед ними оказался точно такой же, действительно рейсовый автобус местного сельского маршрута). И тут в душу Джантара вновь стала закрадываться тяжёлая, тупая тревога, которой он уже не ощущал такое-то время. Ведь до сих пор: пока шли к автобусу, изображая конвой заразных больных, ехали через невидимые во тьме пригородные посёлки — от них что-то зависело, требовались активные действия; а теперь, в хвосте очереди автомобилей, ожидающих возможности выехать из города — и их роль стала пассивной, выжидательной. И никакого определённого предчувствия, как всё пойдёт дальше, почему-то не было…

Вот именно: предчувствия… В самом деле: как получилось, что одни предчувствия будто оказались сильнее других — и все сомнения были отброшены, и единый порыв тут же сразу и оформился в этот вдруг, стремительно созревший план действий? И все возможные последствия — оказались как бы за кадром?..

И вновь что-то заставило Джантара мысленно оглянуться — как в тот вечер, во дворе дома Лартаяу. Когда он ещё только размышлял над всем тем, что потом сделали, когда оно было ещё впереди… И правда: будто что-то подтолкнуло их к действиям, но не предостерегло о возможных результатах! И теперь — не они ли в итоге стали, пусть невольными, виновниками этого безумия, и страданий ни в чём не повинных людей? Будто некто или нечто — хотело, чтобы они зачем-то добыли запись безо всякой мысли о последствиях; чтобы их подхватило и понесло тем порывом — и они даже не подумали, кому и чего это может стоить! И потом вся вина досталась бы на их долю…

Но это — только чувство, образ. Никто ни на что их не толкал, они всё придумали и всё сделали сами. Человек — не безвольная игрушка своих предчувствий. Он может что-то ощущать, у него бывают видения, восприятия — но выбор он делает сам…

И — стало быть, во всех последствиях виноваты сами? И нет даже оправдания тем, что казалось, будто было предчувствие? И… возможно, самого предчувствия — не было? Просто они так увлеклись внезапной идеей, тайной — и вот результат?

Джантар почувствовал: тупое отчаяние всё более овладевает им, словно захватывая изнутри — и он теряет контроль над собой, своими мыслями и действиями. Ещё немного — и он будет сломлен тяжестью их общей вины перед всеми, кто из-за их интереса к тайне оказались отданы на произвол "исполняющих долг" вооружённых подонков… В самом деле: пусть они не представляли конкретно таких последствий — но кому и следовало по возможности всё продумать и предвидеть, если не им?..

Или это вновь просто депрессия? Результат переутомления, перенапряжения всех этих дней, так остро сказавшийся в момент ожидания, когда от них ничего не зависело? По крайней мере — от него, Джантара? Активная роль могла быть разве что у Итагаро, сидящего в водительской кабине, и Донота, изображающего взрослого врача, а ему, Джантару, оставалось одно — ждать… И то, если бы возникла ситуация, когда пришлось бы обороняться, используя свои способности (и хоть бы не оружие!) — что мог бы сделать он сам, при своей физической слабости, и cпocoбнocти лишь к ясновидению? Которая, кстати, и не подсказала ему такого хода событий, не предостерегла от страшной ошибки, кoтopую они сделали?

Чувства собственной беспомощности, отчаяния, тревоги, страха — как-то все вместе с новой силой нахлынули на него. Хотя и тут он наверняка справился бы с ними — если бы не чувство вины. И пусть умом он понимал, что нет достаточно убедительных доказательств этому — оно продолжало разрастаться, угрожая стать сильнее всяких доводов разума, и становилось всё труднее сдерживать его в себе. И лишь мысль, что, поддавшись, уступив этому чувству, он подверг бы опасности не только себя — ещё помогала держаться, не впадая в отчаяние… И тут же он понимал: не будь перед ними сейчас серьёзных проблем и даже, возможно, опасности — в виде полицейских, проверяющих документы у водителя одного из автомобилей пока далеко впереди — чувство вины накинулось бы на него с совсем неодолимой силой…

Однако сейчас — сам вид полицейских заставил Джантара встряхнуться, и сгусток душевной тяжести отодвинулся на задний план. Пусть временно (он это тоже чувствовал) — но отступил. И сам он ощутил себя частью единой команды, чья миссия не давала права на малейшую слабость. Они же и отвечали не только за себя и своих попутчиков — они несли с собой тайну. Пусть не ту, которую искали, пусть вовсе странную, с которой непонятно, что делать, как ею воспользоваться, кому и зачем доверить — но тайну. Которая, возможно, всё же как-то объясняет случившееся — и невольными хранителями которой они стали…