Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Я немедленно вылетел в Западный особый военный округ. Шло последнее предвоенное воскресенье (то есть 15 июня 1941 г. – А. О.). Выслушав утром доклады подчиненных, я объявил во второй половине дня тревогу авиации.

Прошел какой-нибудь час, учение было в разгаре, как вдруг на аэродром, где мы находились, приземлился немецкий самолет. Все происходящее на аэродроме стало полем наблюдения для его экипажа.

Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника гражданской авиации СССР на этом аэродроме велено принимать немецкие пассажирские самолеты.

Это меня возмутило. Я приказал подготовить телеграмму на имя Сталина о неправильных действиях гражданского начальства и крепко поругал Павлова за то, что он о подобных распоряжениях не информировал наркома обороны. Затем я обратился к начальнику авиации округа Герою Советского Союза И. И. Копецу: «Что же это у вас творится? Если начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?» Копец совершенно спокойно ответил: «Тогда буду стреляться!»…

Вылетел в Прибалтийский военный округ. Приземлился на аэродроме одного истребительного полка… Командир полка сразу же доложил мне, что над зоной летает немецкий самолет, но он не знает, что с ним делать… Запросил Москву.

Через четверть часа поступил ответ: самолет не сбивать…

Я вылетел в Москву. Ни слова не утаивая, доложил о своих впечатлениях и наблюдениях на границе наркому обороны. С. К. Тимошенко позвонил при мне И. В. Сталину и сразу же выехал к нему, чтобы доложить лично. Было приказано по-прежнему на границе порядков не изменять, чтобы не спровоцировать немцев на выступление.

[81, c. 208–209]

Выше уже приводилось сообщение Я. Этингера о том, как вечером 21 июня 1941 г. над Минском кружили самолеты, а прожекторы подсвечивали аэродром, находившийся почти непосредственно в городе, и отбрасывали отсветы на дома. Что это означало, никто не понимал.

Я предполагаю, что это осуществляли посадку на промежуточном аэродроме в Минске перебрасываемые через СССР к Ирану, Турции и Ираку немецкие самолеты по договоренности высшего руководства СССР и Германии. Такие перелеты должны были осуществляться по ночам, чтобы никто не видел их опознавательные знаки, иначе это немедленно дошло бы до Черчилля и лишило неожиданности готовящийся удар по Британии (подобно удару по Франции 10 мая 1940 г.).

Очевидно, что при этом с обеих сторон частям ПВО было запрещено открывать огонь, а авиации – сбивать перелетающие госграницу самолеты.

Вот, скорее всего, почему в эти дни советских летчиков на приграничных аэродромах стали отпускать в увольнения, в авиационных полках проводили техобслуживание, снимали с самолетов пушки и пулеметы, не выдавали горючее и т. д. По той же причине на этих аэродромах с 20 июня самолеты рассредоточивали, завозили в лес – освобождали посадочные полосы. Делалось все, чтобы не понимающие происходящего командиры не отдавали приказ пилотам сбивать самолеты другой стороны, так как это могло привести к боевым столкновениям между «союзниками» и сорвать главный стратегический план – транспортную операцию по переброске советских и немецких войск к Северному морю и на Ближний Восток.