Великие афёры XX века. Том 2

Узнав, что Харлана взяли с поличным, Сэм буквально потерял голову: надел халат брата и отправился на обход его больных! Для прикрытия, что ли? Об этом, конечно же, сразу узнал декан медицинского факультета Шелдон Вольф и тут же указал доктору Шварцу на недопустимость подобных действий: «У вашего Вакселя нет медицинского диплома! Как он смеет лечить больных?» Терпение Шварца лопнуло. Он вызвал Вакселя в кабинет и сказал довольно грубо: «I want you out!»[30]. Пытаясь оправдаться, Сэм нёс невероятную пургу: «У Харлана есть пациентка, которая умеет говорить… только на идиш! Брата не было в городе, и он попросил меня просто заглянуть к ней и поболтать. Я заглянул и поболтал — только и всего». Эту версию Сэм Ваксель также изложил в интервью журналу «Барронс». В беседе с приятелями он был более откровенен: «Классная вышла история, только немного глупая. Я тогда надел халат Харлана и обошёл его пациентов. А что тут такого? Ведь он мой брат и вообще драгоценнейший человек».

Суд приговорил «драгоценнейшего человека» к девяти годам тюремного заключения за владение кокаином с целью дальнейшего распространения. Харлан Ваксель подал апелляцию и… дальше случилось то маленькое, хорошо знакомое нам чудо (как тут не вспомнить Барри Минкова!), которое придаёт американскому правосудию такую трогательную пикантность: как по мановению волшебной палочки, все обвинения с младшего Вакселя были сняты на том основании, что «обыск был произведён в результате незаконного задержания при отсутствии добровольного согласия потерпевшего». Вот оно как: потерпевшего! Повторного слушания не допустили, так что Харлан не провёл за решёткой ни одного дня.

В 1982 году Сэм Ваксель покинул стены негостеприимного Онкоцентра Тафтс и прилунился в медицинской школе «Синайская Гора» в Нью-Йорке. Он возглавил лабораторию иммунологии под патронажем Джерома Кляйнемана, заведующего кафедрой патологии. Осторожный доктор Шварц самовольно нарушил традицию и никого не предупредил на новом месте. Когда Вакселя через неполных три года выгоняли и с этой престижной работы, расстроенный руководитель отдела кадров позвонил Шварцу и горько пожаловался на недосмотр. «Чего же вы хотели, сэр? — хмыкнул от удовольствия Шварц. — У меня никто никогда не просил рекомендации!»

Что на самом деле случилось на «Синайской Горе», не знает никто. Сплошные слухи. Перед уходом Сэм Ваксель подписал специальный договор о неразглашении, поэтому его личное дело в этой медицинской школе хранится за семью печатями. Сам Ваксель (естественно!) относит своё увольнение на счёт происков врагов и диверсий недоброжелателей: «Я всегда добивался успеха, поэтому меня хотели уничтожить. В «Синайской Горе» были люди, с которыми у меня происходили постоянные стычки. Они меня ненавидели. К сожалению, я иногда тоже бываю высокомерным и резким».

Со своей стороны выскажу менее театральное предположение: Вакселя выгнали за очередной подлог. Незадолго до увольнения профессору иммунологии Константину Бона передали на рецензирование статью Вакселя, которую тот подготовил для публикации в профильном научном издании. Вспоминает доктор Бона: «Я просмотрел результаты. В них было полно нестыковок. Заключительные выводы никак не вытекали из лабораторных данных».

Как бы там ни было, но даже протекция Джерома Кляйнермана не могла сдержать негодование трудового коллектива и общее неодолимое желание избавиться от «молодого, высокого, всегда шикарно одевающегося доктора с большим вкусом и модно обставленным офисом» (оценка Александры Бона, жены Константина Бона). Старик Кляйнерман вызвал Самуила к себе в кабинет и со слезами на глазах сказал: «Ты для меня как сын родной, но даже я не могу оставить тебя в «Синайской Горе» (текст в пересказе самого Вакселя).

Так в 1985 году Самуил Ваксель в очередной — теперь уже последний! — раз оказался на улице. И тут он подумал: «Какого чёрта?! Пора самому браться за дело». И учредил ImClonе, компанию для разработки трёх стратегических направлений: научных изысканий в области иммунологии, клонирования ДНК и создания медико-информационных систем. Забегая вперёд, скажу, что ничем таким ImClonе никогда не занимался: почти с самого начала был взят курс на разработку новых вакцин. Более того, никаких вакцин ImClonе самостоятельно не разработал. Почему? Да потому, что всё это мелочи и пустяки! Самуилу Вакселю удалось создать чудо похлеще любой самой супер-пупер-вакцины! Он создал компанию, которая за протяжении всех 17 лет своего существования приносила исключительно ежегодные убытки (для сравнения: 9,6 миллиона долларов в 1995 году, 102 миллиона долларов — в 2001-м), не создала и не вывела на рынок ни единого продукта, зато в лучшие годы её капитализация на бирже составляла 5 миллиардов долларов, а Ваксели не то, что никогда не сидели на хлебе и воде, а всегда сказочно процветали и богатели.

Я сказал «Ваксели», потому что «драгоценнейший человек», брательник Харлан почти с самого первого дня руководил ImClonе вместе с Самуилом.