Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Этот устав составляет эпоху в жизни новгородцев: Новгород становится вполне самостоятельным, главой всей Новгородской земли, и только Ладога отдана была в управление шведу Рагнгвальду. Но и этот пригород после смерти последнего опять воссоединился с Новгородской землей[580]. Впрочем, в вопросе о полной самостоятельности Новгорода, дарованной ему грамотой Ярослава, наши историки не вполне согласны. С. М. Соловьев[581] утверждает, что грамоты Ярослава касались только финансовых льгот, а не административных, что Новгород зависел от киевского князя, и, как на доказательство, указывает на то, что в Новгород князья посылались, а не избирались самими новгородцами, что даже посадники присылались в Новгород из Киева: так, после Изяслава Новгородом управлял присланный из Киева посадник Остромир. К тому же мнению склоняется и К. Н. Бестужев-Рюмин

[582], который указывает на то обстоятельство, что новгородцы впоследствии ссылались на не дошедшие до нас грамоты Ярослава только в финансовых вопросах. Другие историки, как Костомаров и Беляев[583], придают грамотам Ярослава политическое значение. Суздальская летопись (Лаврентия), говорит Н. И. Костомаров, не расположенная к новгородским патриотическим стремлениям, говоря о событиях XII в., сознается, что новгородцы издавна, от времен древних князей, имели свободные права: «издавно суть свобожени прадеды князь». Впрочем, надо заметить, приведенные слова летописи в контексте не совсем отвечают выводу историка: в летописи сказано: «Не глаголем же: прави суть новгородци, яко издавна суть свобожени новгородци прадеды князь наших»[584]

.

Как бы там ни было, Ярослав сначала сам правил Новгородом и защищал его от врагов: так, в 1021 г. он разбил на р. Судоме[585] Брячислава Изяславича, князя Полоцкого, который в 1020 г. напал на Новгород, ограбил его и пошел домой с большой добычей[586]. Но в 1036 г. он посадил там старшего сына своего Владимира. Отсюда вошло как бы в обычай, что старший сын великого князя до занятия им великокняжеского стола садился на столе Новгородском

[587]. Владимир, однако, не постоянно жил в Новгороде: так, в 1042 г. он с новгородцами воевал Емь (или Ямь) в южной части Финляндии[588], а в следующем году был в походе на Грецию[589]

; в 1045 г. мы опять видим его в Новгороде, где он заложил Софийский собор[590]. В 1052 г. Владимир, причтенный впоследствии православной церковью к лику святых, скончался и был погребен в Софийском соборе[591].

Спустя два года Изяслав, бывший после Владимира в Новгороде, занял киевский великокняжеский стол; в Новгород же он послал не князя, а посадника Остромира. Если принять во внимание, говорит Н. И. Костомаров, что в старейших городах сидели князья, а в пригородах обычно посадники, то посылка в Новгород Остромира была, очевидно, унижением для старейшего города, — и тотчас опровергает это предположение: он говорит, что Новгород от присылки туда посадника не терял ни своего значения, ни самостоятельности, что это обстоятельство означало только то, что Новгород признавал своим князем того, кто был вместе с тем и великим князем, а великий князь мог послать туда или сына, или наместника-посадника[592].