Великие Моголы

Кто хочет добиться повышения, писал Бернье, должен «делать каждый год ценные подарки визирю, евнуху, женщинам из сераля и любому человеку, чье влияние при дворе он считает незыблемым». Наиболее влиятельные и знатные люди допускались к дверям гарема и имели право через евнуха передать привет и уважение такой-то царевне или вручить для передачи ей письмо с добрыми напутствиями, если она собиралась в далекую поездку. Царевна, в зависимости от расположения духа, могла в свою очередь послать этому человеку драгоценный камень или украшение, и тот, убедившись в ценности подарка, мог быть уверен, что царевна замолвит о нем словечко императору. Опять-таки, если царевна покидала стены гарема, надежно укрытая за золотой сеткой паланкина или беседки на спине у слона, знатный мужчина, который хотел выразить свое почтение, должен был спешиться на определенном расстоянии и ожидать появления процессии. И в этом случае царевна могла либо передать через евнуха подарок, либо — если человек переоценивал собственную значимость — приказывала прогнать его, награждая ударами.

Царевны были хорошо знакомы с характером и наружностью разных придворных, потому что, оставаясь невидимыми за решетками балконов, сами могли наблюдать за многими действами при дворе. Из своих укрытий они порой оказывали непосредственное политическое давление на решение обсуждаемых на совете вопросов. Как-то раз Джахангир и его советники заспорили о том, как поступить с Азизом Кока, тестем Хосрова; Азиз подвергал сомнению право Джахангира на престол и незадолго до совета вел себя в присутствии императора с откровенной наглостью. Некоторые из присутствующих советовали Джахангиру казнить дерзкого, другие считали нужным его помиловать. Потом из-за решетки послышался голос Салимы, одной из старших вдов Акбара. Женщины, сказала она, просят о помиловании. Джахангир должен прийти в гарем и выслушать их доводы, если же он не явится, они сами придут к нему. Император вошел в гарем, мнение женщин возобладало, и Азиз Кока был прощен.

Роу дает дивное описание того, как ему доводилось увидеть глаза женщин, присутствовавших при всех важных событиях. Когда он, к примеру, явился поглядеть на отъезд императора из Аджмера, Джахангир восседал в своей джхароке, а две его супруги находились за окном с одной стороны, укрытые временной преградой из тростника, и любовались церемонией. Однако любопытство их было столь велико, что они раздвигали тростинки, чтобы лучше видеть. «Сначала я заметил их пальчики, а потом, когда они прижимались лицом к щелкам, я видел то один глаз, то другой, а иногда удавалось разглядеть и все обличье. Они были белоликие, с черными, гладко причесанными волосами, но даже если бы не было иного освещения, хватило бы сияния их бриллиантов и жемчуга, чтобы показать их. Когда я поднял голову, они спрятались, но при этом так веселились, что я предположил, будто они смеются надо мной».

Женщины гарема были исключительно богаты, и не только драгоценностями. Каждая получала ежемесячное содержание, и говорили, что одна бывшая наложница Джахангира, перешедшая в услужение к Нур Джахан, обладала состоянием в сто шестьдесят тысяч рупий к моменту скандальной истории, когда ее застали за сексуальными играми с евнухом, после чего «другой скопец, который тоже любил ее, убил своего соперника». Старшие женщины получали доход не только за счет пожалований и дорогих подарков императора, но и от джагиров, закрепленных за ними; кроме того, при помощи штата финансовых советников, копирующих в миниатюре финансовое ведомство императора, они принимали участие в коммерческих делах. Мать Джахангира владела большим кораблем, который вел торговлю между Суратом и странами, имеющими выход к Красному морю; во время политического кризиса 1614 года корабль этот был захвачен португальцами. Нур Джахан занималась примерно теми же делами, специализируясь на индиго и тканях. Позже в том же столетии Джаханара, дочь Шах Джахана, продолжила традицию и, как сообщают источники, получала феноменальные прибыли.