Великие поэты мира: Иннокентий Анненский

Падает снег,

Мутный и белый и долгий,

Падает снег,

Заметая дороги,

Засыпая могилы,

Падает снег…

Белые влажные звезды!

Я так люблю вас,

Тихие гостьи оврагов!

Холод и нега забвенья

Сердцу так сладки…

О, белые звезды… Зачем же,

Ветер, зачем ты свеваешь,

Жгучий мучительный ветер,

С думы и черной и тяжкой,

Точно могильная насыпь,

Белые блестки мечты?..

В поле зачем их уносишь?

Если б заснуть,

Но не навеки,

Если б заснуть

Так, чтобы после проснуться,

Только под небом лазурным…

Новым, счастливым, любимым…

26 ноября 1900

Для чего, когда сны изменили…

Для чего, когда сны изменили,

Так полны обольщений слова?

Для чего на забытой могиле

Зеленей и шумнее трава?

Для чего эти лунные выси,

Если сад мой и темен и нем?..

Завитки ее кос развилися,

Я дыханье их слышу… зачем?

1902 Кэк-уок на цимбалах

Молоточков лапки цепки,

Да гвоздочков шапки крепки,

Что не раз их,

Пустоплясых,

Там позастревало.

Молоточки топотали,

Мимо точки попадали,

Что ни мах,

На струнах

Как и не бывало.

Пали звоны топотом, топотом,

Стали звоны ропотом, ропотом,

То сзываясь,

То срываясь,

То дробя кристалл.

В струнах, полных холода, холода,

Пели волны молодо, молодо,

И буруном

Гул по струнам

Следом пролетал.

С звуками кэк-уока,

Ожидая мокка,

о мгновенье ока

Что мы не съедим…

И Махмет-Мамаям,

Ни зимой, ни маем

Нами не внимаем,

Он необходим.

Молоточков цепки лапки,

Да гвоздочков крепки шапки,

Что не раз их,

Пустоплясых,

Там позастревало.

Молоточки налетают,

Мало в точки попадают,

Мах да мах,

Жизни… ах,

Как и не бывало.

<Осень 1904>

На северном берегу

Бледнеет даль. Уж вот он – день разлуки,

Я звал его, а сердцу всё грустней…

Что видел здесь я, кроме зла и муки,

Но всё простил я тихости теней.

Всё небесам в холодном их разливе,

Лазури их прозрачной, как недуг,

И той меж ив седой и чахлой иве —

Товарищам непоправимых мук.

И грустно мне, не потому, что беден

Наш пыльный сад, что выжжены листы,

Что вечер здесь так утомленно бледен,

Так мертвы безуханные цветы,

А потому, что море плещет с шумом,

И синевой бездонны небеса,

Что будет там моим закатным думам

Невмоготу их властная краса…

<1904> Черное море

Простимся, море… В путь пора.

И ты не то уж: всё короче

Твои жемчужные утра,

Длинней тоскующие ночи,

Всё дольше тает твой туман,

Где всё белей и выше гребни,

Но далей красочный обман

Не будет, он уж был волшебней.

И тщетно вихри по тебе

Роятся с яростью звериной,

Всё безучастней к их борьбе

Твои тяжелые глубины.

Тоска ли там или любовь,

Но бурям чуждые безмолвны,

И к нам из емких берегов

Уйти твои не властны волны.

Суровым отблеском ножа

Сверкнешь ли, пеной обдавая, —

Нет! Ты не символ мятежа,

Ты – Смерти чаша пировая.

<1904> Солнечный сонет

Под стоны тяжкие метели

Я думал – ночи нет конца:

Таких порывов не терпели

Наш дуб и тополь месяца.

Но солнце брызнуло с постели

Снопом огня и багреца,

И вмиг у моря просветлели

Морщины древнего лица…

И пусть, как ночью, ветер рыщет,

И так же рвет, и так же свищет, —

Уж он не в гневе божество.

Кошмары ночи так далёки,

Что пыльный хищник на припеке —

Шалун и больше ничего.

<1904> В ароматном краю в этот день голубой…

В ароматном краю в этот день голубой

Песня близко: и дразнит, и вьется;

Но о том не спою, что́ мне шепчет прибой,

Что́ вокруг и цветет, и смеется.

Я не трону весны – я цветы берегу,

Мотылькам сберегаю их пыль я,

Миг покоя волны на морском берегу

И ладьям их далекие крылья.

А еще потому, что в сияньи сильней

И люблю я сильнее в разлуке

Полусвет-полутьму наших северных дней,

Недосказанность песни и муки…

<1904> Братские могилы

Волны тяжки и свинцовы,

Кажет темным белый камень,

И кует земле оковы

Позабытый небом пламень.

Облака повисли с высей,

Помутнелы – ослабелы,

Точно кисти в кипарисе

Над могилой сизо-белы.

Воздух мягкий, но без силы,

Ели, мшистые каменья…

Это – братские могилы,

И полней уж нет забвенья.

1904 Севастополь Сирень на камне

Клубятся тучи сизоцветно.

Мой путь далек, мой путь уныл.

А даль так мутно-безответна

Из края серого могил.

Вот кем-то врезан крест замшенный

В плите надгробной, и, как тень,

Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,

Пробилась чахлая сирень.

Листы пожёлкли, обгорели…

То гнет ли неба, камня ль гнет, —

Но говорят, что и в апреле

Сирень могилы не цветет.

Да и зачем? Цветы так зыбки,

Так нежны в холоде плиты,

И лег бы тенью свет улыбки

На изможденные черты.

А в стражах бледного Эреба

Окаменело столько мук…

Роса, и та для них недуг,

И смерть их – голубое небо.

Уж вечер близко. И пути

Передо мной еще так много,

Но просто силы нет сойти

С завороженного порога.

И жизни ль дерзостный побег,

Плита ль пробитая жалка мне, —

Дрожат листы кустов-калек,

Темнее крест на старом камне.

<1904> Опять в дороге

Луну сегодня выси

Упрятали в туман…