Великие правители Древнего Египта. История царских династий от Аменемхета I до Тутмоса III

Текст, вырезанный на плите, благодаря выразительности изложения является наглядным свидетельством того, насколько сильно египтяне боялись своих врагов-негров. Перевести его довольно сложно, так как используемые в нем предложения не так изящны, как если бы они вышли из-под пера писца, занимавшегося сочинением официальных документов и указов. Они выглядят так, будто являются прямыми цитатами из речи фараона или скрупулезно записаны под его диктовку. В надписи царь фактически провозглашает: поход был осуществлен не из-за какого-то враждебного акта со стороны негров, но потому, что они представляли слишком большую угрозу для приграничных областей Египта и были агрессивно настроены по отношению к своему северному соседу. В результате Сенусерт III решил сделать все возможное, чтобы первым нанести им удар и вступить с ними в бой, на который они, вероятно, напрашивались, полагая, будто затишье, начавшееся после окончания предыдущей кампании, является признаком слабости египтян. Он, очевидно, понял, что этот мир в любой момент может затрещать по швам.

Я полагаю, что слова царя записывались дословно – их, подобно высказываниям оракула, вероятно, считали внушающими благоговение изречениями богоподобного существа, правившего Египтом. На плите, очевидно, было вырезано практически все сказанное фараоном[18]:

«16-й год царствования, 3-й месяц Всходов. Сделал его величество южную границу вплоть до Хеха.

Я сделал мою границу, [когда] плыл я на юг [дальше, чем] мои отцы. Я увеличил то, что досталось мне. Это я, царь, говорящий и делающий! То, что задумывает мое сердце, мною выполняется; свирепствующий, чтобы захватывать; решительный (?), чтобы удачно выполнять; не дающий спать делу в сердце своем; думающий о бедняках… не кроткий для врага, нападающего на него; нападающий, [когда] нападают на него; молчащий, [когда] молчат; отвечающий на дело сообразно с тем, что произошло из него, ибо если молчать после нападения, [то] это укрепление сердца врага, усиление свирепствующего. Отступление – это слабость. Потесненный на его границе – это настоящий трус (?), ибо слушает кушита, чтобы пасть от слова, а ответить ему – это заставить его отступить. Когда свирепствуют против него, он имеет обыкновение отступать, а когда отступают, то он впадает в ярость. Нет людей [египтян], которые почитают (?) это [отступление], [так как] малодушные – это голь. Мое величество видело это [отступление кушитов?] и это не неправда.

[Разорение кушитов.] Я захватил их женщин, я привел их подданных, я вышел к их колодцам, я побил их быков, я вырвал их ячмень, я поджег его (?).

Как живет для меня мой отец! Сказал я по правде, и не было хвастовства в том, что вышло из моих уст.

Далее, что касается всякого моего сына, который укрепит эту границу, сделанную моим величеством, то он мой сын – он рожден для моего величества.

Прекрасен сын – поборник своего отца, укрепляющий границу ради того, кто породил его!

Что же касается того, кто оставит ее [границу] и не будет сражаться за нее, то он не мой сын, он рожден не для меня.

Вот затем приказал мое величество, чтобы сделали статую моего величества на этой границе, установленной моим величеством, из желания, чтобы вы [потомки] были крепки на ней, чтобы сражались вы за нее».

Однако эта кампания не привела к окончательному уничтожению угрозы, так как в нашем распоряжении имеется короткий текст, возможно являющийся сообщением о еще одном походе в Судан, организованном через три года. Речь идет об одном предложении из надписи на стеле, установленной в Абидосе неким чиновником по имени Сисатет: «Я прибыл в Абидос, чтобы сделать статую Осириса, когда царь Хакаура пребывал здесь (собираясь) низвергнуть презренный Куш; в году 19-м» (стела из Абидоса, хранящаяся в настоящее время в Женеве; Maspero, Melanges, II, 217). При этом 19-м годом правления Сенусерта III может быть датирована установка стелы, а не экспедиция.

По завершении этой зимней кампании 16-го года своего царствования, то есть в конце весны – начале лета 1983 г. до н. э., Сенусерт III не только приказал установить в Семне и на острове Уронатри две одинаковые стелы с длинным текстом, приведенным выше, и поставил в первом из этих двух регионов свою статую, за которую должны были сражаться его потомки, но и возвел ряд важных укреплений, предназначенных для защиты новой границы. По обе стороны от порога Семны, в 43 милях[19] к северу от Вади-Хальфы, он построил хорошо укрепленную крепость. На западном берегу реки, в Семне, он возвел крепость, в древности называвшуюся «Семенну-владений-Хакауры». Она была сложена из необожженного кирпича на искусственном неприступном холме с учетом порогов реки, ширина которой в этом месте не превышает 400 ярдов[20]. Напротив нее, на восточном берегу, он возвел цитадель в местности, которая в наши дни называется Кумме. Она была сооружена на естественном возвышении и также была прекрасно укреплена. В стенах каждой из этих крепостей он построил храм; считается, что находящийся в Семне был сооружен в период правления Тутмоса III.