Великие тайны океанов. Тихий океан. Флибустьерское море

Горожане, знать и простолюдины, солдаты и невольники – в общей сложности больше десяти тысяч человек – с облегчением и без всякого стыда глядели, как удаляются в море пять-шесть обшарпанных посудин. Кто были их победители? От силы полторы сотни разбойников без роду и племени и без единой пушки на борту. Город был достаточно богат, чтобы позволить себе откупиться. Всегда лучше расплатиться деньгами, чем кровью, – такова была философия обитателей испанских колоний на тихоокеанском побережье. Если же посмотреть на эти события в исторической перспективе, то окажется, что востребованный пиратами «налог» в пересчете на душу населения куда меньше, чем тот, что мы платим государству. Платим, не помышляя о бунте.

Итог приключения в Южном море для многих флибустьеров оказался позитивным, кое-кто даже сколотил солидный прибыток.

– Пора уже, – говорили они, – давно пора возвращаться в Северное море. (Так они называли бассейн Карибского моря и Мексиканского залива.)

– Нет, еще не пора! – возражали другие.

Среди тех, кто желал остаться, было много заядлых игроков, просадивших в карты и кости свою часть добычи. Естественно, им не хотелось возвращаться с пустыми руками и они жаждали нового предприятия.

– Почему бы не потрясти Гуаякиль? Там наверняка найдется что взять.

Гуаякиль (сейчас в Республике Эквадор) тогда был самым северным городом провинции Перу. Флибустьеры наверняка посетили бы его, не пропусти они глупейшим образом Золотой флот, благополучно проскользнувший в Панаму.

Однако каким-то таинственным образом, не сговариваясь, весной 1687 года почти все пираты собрались в одном месте – на траверзе мыса Святой Елены (ныне мыс Париньяс), у крайней западной точки Южно-Американского континента. Низкое небо хмурилось, шел дождь – как обычно в это время года в этой части света. Флибустьерские корабли обменялись сигналами. Подойдя ближе, матросы стали окликать друг друга:

– Куда идете?

– А вы?

Было велено бросить якорь, капитаны на шлюпках отправились в гости друг к другу, чтобы за стаканом рома прощупать намерения коллег.

– Гуаякиль? Ну разумеется! Не возражаете, если отправимся туда вместе?

– Милости просим!

Казалось, добрый ангел отогнал от флибустьеров демона раздоров.

Над сегодняшним Гуаякилем, стоящим в устье реки, висят клубы заводского дыма, гудят сирены самоходных барж, курсирующих между причалами и грузовыми судами, пришедшими за бананами и какао. В прилив морские корабли заходят в устье, ближе к портовым кранам. А в XVII веке это был странного вида город, построенный почти целиком на сваях и защищенный со стороны реки высокой стеной. Богато украшенные церкви и монастыри свидетельствовали о процветании. Да, богатство жителям города приносили добыча золота в рудниках и плантации какао. Нет нужды говорить, что и под землей, и в поле трудились невольники-индейцы.

Как и в Гранаде, Оружейная площадь призвана была стать центром сопротивления возможному нападению. Как и в Гранаде, нападение флибустьеров было образцом тактического мастерства, особенно преодоление стены. Часть нападающих прикрывала густым прицельным огнем штурмовую группу, которая с кошачьей ловкостью карабкалась на стену. Затем завязался уличный бой, в котором морские разбойники не знали себе равных. Самым сложным оказалось овладеть Оружейной площадью. Однако ровно три часа спустя шум битвы стих. Потери флибустьеров – девять человек убитыми и двенадцать тяжелоранеными – позволяют считать сражение почти бескровным. Но многочисленные тела погибших испанцев свидетельствовали, что защитники города проявили гораздо больше храбрости и самоотверженности, чем гарнизон Гранады. Лежавшие на улицах трупы стали быстро разлагаться: Гуаякиль находится на 2° южной широты, так что потребовались срочные санитарные мероприятия.

Подавив сопротивление, англичане бросились за город вылавливать жителей, уносивших ноги, а заодно и свои ценности; французы же собрались в кафедральном соборе, чтобы истово исполнить «Хвалу Господу». Вознося Небесам благодарение за удачу, они одновременно прикидывали на глаз стоимость золотых и серебряных статуй и прочей драгоценной утвари. К упаковке ценностей приступили сразу после молебна. Одной из самых красивых вещей была дверца шестидесятифунтовой дарохранительницы из золоченого серебра, украшенная фигурой орла дивной работы; вместо глаз у орла были два огромных изумруда.

Вид поселения на реке Гуаякиль. Гравюра. 1748

Мебель в губернаторском дворце была богаче, чем в покоях многих европейских монархов, – ведь сюда, в Перу, выписывали из Старого Света все самое лучшее и самое дорогое: золото обязывало. Не в силах унести с собой всю несметную добычу, флибустьеры плакали от обиды.