Великий Эллипс

— Мы отреклись от наших прямых обязанностей, радость моя, — безмолвно ответил Невенской. — У нас отняли величие, которое принадлежит нам по праву. Король не ценит нас.

— Плохо? Съесть короля?

— Не сегодня.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста?

— Нет. — Опасные мысли. Невенской намеренно переключился на другую тему. — Ваше величество получил известие от императора Грейсленда?

— Как бы не так, кузен Огрон не доверяет бумаге. Недавно на территорию оккупированного Гареста были подтянуты дополнительные грейслендские войска, это неспроста, как ты считаешь? Я думаю, они нацеливаются на Вонар. Зокетза тоже так считает, а она-то уж должна знать. Ведь она — медиум.

— Зокетза, сир? Оперная певица?

— С ней ни одно сопрано не может сравниться — богиня, спустившаяся на землю. Ты слышал, дружище, как она поет? Ты видел ее в роли королевы Фантины? Какое величие и достоинство — такие высоты парения духа, такая глубина благородной печали! Ты должен побывать на ее спектакле, Невенской, это изменит твою жизнь, как изменило мою!

— Уверен, что все отзывы о ней только положительные, — впервые с того момента, как он вошел в кабинет короля, Невенской заметил, что астрологические карты, еще недавно покрывавшие его письменный стол, уступили место музыкальным партитурам в кожаных переплетах.

— Отзывы — ха! Ее представления грандиозны, познавательны и вдохновляющи. Она своим примером демонстрирует чудо отданной искусству и красоте жизни. Ее искусство — это ее страсть. Невенской, она живет во имя искусства, свет творчества сияет во всем ее существе. Есть что-то такое в этом пламенном напоре, что воспламеняет меня чудесным образом.

— Ни на секунду в этом не сомневаюсь, сир.

— Она такая живая, Невенской! Она каждую минуту проживает с полной отдачей! Каждый час до отказа насыщен красками и смыслом! Она позволяет всем своим эмоциям выплескиваться наружу, она повинуется своим инстинктам. Она живет в гармонии с космосом, который, возможно, дает ей силы.

— Очень даже вероятно, сир.

— Она все ощущает, все чувствует своей душой.

— Она ощущает и чувствует душой, что Грейсленд очень скоро нападет на Вонар?

— Да, чувствует, и я так верю в ее способности, что для меня даже недавние дипломатические выкрутасы вонарцев менее убедительны, чем ее предчувствия. Попробуй, мой друг, вот эту тарталетку — спаржа с улитками под кремовым соусом. Это превосходно.

— И правда, сир, — Невенской попробовал и согласился с мнением короля. — Ваше Величество, я должен признаться, что абсолютно ничего не знаю о последних политических событиях.

— Ничего удивительного, ты все время хоронишься в своей лаборатории. Я тебе расскажу, Невенской. Президент Вонара и его лакеи из конгресса донимают меня последние несколько недель. Традиционная просьба. Они слышали об Искусном Огне, и они рассматривают нашего зеленого друга как совершенное оружие войны, и они хотят его получить. Они абсолютно неотвязны, и ты едва ли поверишь, какими хитрыми уловками они стараются добиться своей цели! Они додумались подкладывать свои льстивые письма в мои газеты, между подушками в моей карете, а одно я даже нашел в кармане своего халата. Я, возможно, и проникся бы сочувствием к их отчаянному положению, если бы они так не надоедали своими писульками, но и это еще не все. Они даже попробовали заслать своих агентов во Дворец Водяных Чар, представляешь! Трижды за последний месяц здесь ловили тайно рыскающих непрошеных вонарских гостей. Это возмутительно. Они мне до смерти надоели своими домогательствами!

— Истинно так, сир, — Невенской с серьезным видом кивнул. Он проглотил поджаренный оладушек из кабачка, ощутил бархатистую плоть кулинарного творения в сложном ореоле приправ, но не стал его смаковать, поскольку мысли его бежали в другом направлении. После короткого молчания он продолжил. — Они действительно злоупотребляют терпением Вашего Величества, но, возможно, я мог бы предложить выход из столь затруднительного положения. Я думаю, пришло время королю Нижней Геции заявить о своей августейшей воле. Незначительная демонстрация монаршей решимости и твердости характера непременно усмирит самонадеянных иностранцев.

— Монаршая решимость и твердость характера… Мне нравится такая формулировка.

— Позвольте Искусному Огню окружить дворец Водяных Чар стеной зеленого пламени, — вкрадчиво предложил Невенской. — Преследователи Вашего Величества, признав силу и величие гецианского монарха, не отважатся впредь донимать вас своей наглостью. И мир, наконец увидит мое творение, все человечество будет удивлено и восхищено, — добавил он про себя, и стена пламени выросла в его воображении.

— Большой! Я — большой, я — ОГРОМНЫЙ, я — БЕЗМЕРНЫЙ, я — ПОВСЮДУ!

Искусный Огонь прочитал мысли своего творца. Потеряв бдительность, Невенской на секунду растерялся, но тут же попытался умерить пыл разгоряченного воображения.