Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

На днях Яковлев должен был прибыть в Наркомат обороны на совещание, где он должен был продемонстрировать чертежи военного аэроплана новейшей конструкции. Яковлев, однако, на это заседание не прибыл. Ввиду того, что он был известен своей аккуратностью, на это обстоятельство обратили внимание, и из Наркомата обороны пытались получить соединение с его квартирой. После того как там никто не ответил, об этом заявили в Наркомат внутренних дел, откуда на квартиру Яковлева немедленно выехал Берия в сопровождении других ответственных руководителей наркомата. Дверь в квартиру Яковлева была взломана, и Яковлев был обнаружен мертвым на полу своей комнаты. У Яковлева была обнаружена рана, нанесенная каким-то острым предметом, но смерть его наступила, по мнению врачей, производивших вскрытие тела, от удушения.

Довольно большая сумма денег, имевшаяся в квартире Яковлева, осталась нетронутой. Исчезли только все чертежи, в том числе, и чертежи нового военного аэроплана, выработанного Яковлевым.

В Москве не сомневаются, что убийство инженера Яковлева является делом рук контрразведки одного иностранного государства, заинтересованного в похищении планов новейших советских моделей аэропланов».

Это была, конечно, провокация, однако намеки на то, что кто-то мог хранить секретные чертежи дома, могли быть истолкованы и как обвинение в ротозействе. Яковлев при удобном случае проинформировал Сталина об этой заметке, но тот только усмехнулся и сказал, что враги всегда выдают желаемое за действительное. Яковлев понял, что вождь был осведомлен обо всем и похвалил себя за то, что своевременно сообщил об этом Сталину.

Команда

Время спрессовалось в трудноразлипаемый слоистый пирог, в котором слои любимой работы становились все тоньше. Одно на другое напластовывались заседания в зале коллегии, поездки в ЦАГИ и другие научные учреждения, доклады в правительстве, поездки на заводы, участие в комиссиях съедали столько драгоценного времени, которое Александр Сергеевич мог бы отдать своему детищу, что его разбирала досада: все-таки главным для авиаконструктора остается самолет. И он с благодарностью думал о своих друзьях и коллегах, вместе с которыми он задумал этот самолет, которые сейчас – без него – с огромным воодушевлением претворяли этот проект в жизнь. Это была его, Яковлева, команда. Он давно уже привык так думать о своих ребятах, о своем КБ: команда. Чем дальше, тем больше они в его представлении становились именно командой, которую он, капитан, подвигает на решение сложных задач. Чем дальше, тем меньше времени оставалось у него самого на решение личных вопросов, тем меньше он хотел слышать от своих «ребят» обращений по их «личным» вопросам. Дело! Дело!

Первая ласточка не делает весны, первый вылет самолета не означает его рождения. Ну, взлетел и взлетел. Дойдет ли до госиспытаний? Дойдет до серии? Как примут его военные. Их ни на какой козе не объедешь. Ведь именно они «забодали» ББ-22, хотя прекрасно знали, что Сталин за эту машину осыпал наградами все молодежное КБ. Уперлись: давай им бомбовую загрузку, обеспечь дальность.

Тут уместно привести мнение одного из ветеранов ОКБ Яковлева Ю.В. Засыпкина, который много и глубоко занимается историей ОКБ, хорошо знал А.С. Яковлева: «Именно военные загубили самолет № 22, потребовав превратить его в бомбардировщик, и Яковлев по неопытности выполнял все их требования. После ББ-22 Яковлев больше никогда не потакал военным. Они же чуть не загубили Ил-2, приводя в пример более скоростной самолет П.О. Сухого. В результате Ил-2 стал одноместным, к чему это привело, хорошо известно».

Проколов больше допускать нельзя. Нужно, чтобы комар носа не подточил.