Великий князь

  - Гхм?.. Косорукий какой-то ее пустил, сыно. У меня на глазах один из постельничих сторожей разом две стрелы в кирасу поймал - в живот и под сердце. Одна сразу скользом в сторону ушла, вторая разве что вмятинку малую оставила. И все! Моя же под самый конец боя навесом прилетела, от края щита чуть вильнула - да аккурат под крайнюю набедренную пластину и вошла. Попущением божьим, не иначе!..

  Досадливо махнув рукой и пробормотав еще одну короткую молитву за-ради спокойствия, князь-воевода закруглился с описанием своего ранения.

  - Лекари мне прямо на поле стрелу вытянули да царапину ту пустяшную почистили, а в Москве и целительница Дивеева руки приложила. Если бы не поганая привычка крымчаков мазать наконечники всякой дрянью, уже бегал бы как молодой.

  - Батюшка, так может?..

  - Сказано тебе, пустое!

  Метнув на наследника грозный взгляд (но в душе оставшись весьма довольным его тревогой), глава семьи продолжил вспоминать:

  - Да. Так о чем я? А, вот: ханыч как увидел, что ближников и свиту его в полон берут - начал Иоанна Иоанновича на бой выкликать. Лаялся всяко, грозился сам-один всех нас перебить да плетью разогнать, иное прочее.

  Неожиданно рассмеявшись, старший из Мстиславских кое-как продолжил:

  - Ну, царевич и удостоил его поединком. Только сошлись, он сначала Адиль-Гераю наруч на оружной руке просек, а потом так в шелом саданул, что ханыча из седла ровно пушинку вынесло. Один удар сердца на все!

  Фыркнув и задавив смешок, Иван Федорович пояснил недоумевающему сыну причину своего веселья:

  - Царевичу здравницы начали кричать, в честь его победы. А он сплюнул досадливо и скривился этак - ну вот как братец твой Васька, когда ему кусок сот медовых посулят за хорошее поведение, а опосля забудут и не дадут. Потом жаловался мне тишком, что он-де настроился на тяжелый поединок - а калга-то как воин пустышкой оказался!

  Кашлянув и сдержанно улыбнувшись, сын негромким шепотом поинтересовался у отца - как средний сын Великого государя показал себя в качестве главного воеводы.

  - Гм?.. Горячий, это да. Но разумение имеет, и рати в бою возглавлять не пытался - хотя видно было, как ему этого желалось. Советов опытных воевод-ближников слушает, да и сам проявлять любопытство к премудростям воинским не стесняется.

  Помедлив, старый князь добавил:

  - Жестокосерден. Когда битва окончилась, адыги хотели сдавшихся на милость простых степняков перебить - так он не дал, чем вселил в них надежду. Царевич повелел увязать всему ясырю руки-ноги, затем отделить три тысячи самых крепких телом на новые гранитные каменоломни, потом отрыть в степи две дюжины длинных и глубоких рвов.

  Посидев десяток мгновений в тишине, княжич позволил себе подтолкнуть замолчавшего отца:

  - И что, батюшка?!?

  - Спустя два дня всех крымчаков в эти самые ямины с его согласия и уложили - прямо колоннами на убой гнали. Адыги за разор своей земли дюже злы были, они бы и вдвое больше людоловов под дерновое одеяльце загнали с превеликим удовольствием. А те три тысячи, что на каменоломни отобрали, потом рвы с телами землей забрасывали - и если до того бузить пытались и о побеге думали, после ровно шелковые стали.

  Еще немного помолчав, Иван Федорович подытожил:

  - Вот так и приговорил - спокойно и без гнева.

  Немного поворочавшись, нестарый еще мужчина с притворным кряхтением пристроил ногу на маленькую скамеечку.

  - На пятый день обоз с лазаретом и лекарями пришел, вслед за ним еще два. И гонец от Великого государя, с повелением воеводе и окольничему Адашеву выкликнуть среди войска охочих людей, соединиться в условленном месте с тремя тысячами казаков на лодиях, и прогуляться по крымским местам. Когда я отбыл из лагеря в обратный путь до Москвы, под руку Адашева встало пять тысяч молодых помещиков, да присоединился союзником наследник князя-валии Домануко-мурза с двумя тысячами черкесов и адыгов.

  - Да, дела... Кстати, батюшка - сказывают, государь Малой Кабарды в битве был сильно изранен?

  - Слышал звон, да не знаешь где он!.. Десницу ему чуть посекло, да когда коня под ним убило, о землю сильно грянулся - от остального тульская кираса и шелом добрый уберегли.

  Вздохнув, молодой княжич не удержался и заразительно зевнул.

  - Э, да ты квелый совсем! Иди-ка спать, завтра нашу беседу продолжим. Ступай, сыно, ступай...

  Оставшись в одиночестве, глава княжеского рода Мстиславских аккуратно встал и подтянул к себе резной посох. Постоял так в глубокой задумчивости, вздохнул и тихо-тихо пробормотал:

  - Что за напасть такая с Великими княгинями: то византийку Софью Палеолог сосватают, то литвинку Елену Глинскую выберут, а потом и вовсе незнатную боярышню Захарьеву-Юрьеву!.. Черкешенку эту дикую, Марью Темрюковну... М-да. Нет бы по сторонам оглядеться, да в хороших, старинных родах супружницу себе поискать. Взять хоть бы и мою Настьку - чем девка плоха?..

  ***

  Когда обычный смерд-крестьянин просыпается еще до утренней зари в своей избе-полуземлянке, это, как правило, мало кого интересует. Разве что - его жену, которой приходится вставать еще раньше, чтобы успеть обиходить мужа и детей?..

  - Государь?