Великий князь Александр Невский

Освобождение от «числа» духовенства — «церковных людей» — вполне соответствовало духу завещания Чингисхана — его знаменитой «Ясы»: монголы освобождали от даней служителей Бога во всех покорённых ими странах, независимо от вероисповедания, чтобы те могли свободно обращаться к различным богам со словами молитвы за своих завоевателей. («Яса, то есть постановление Чингисхана», писал армянский историк XIII века Вартан, предписывает «дома Божии и служителей их, кто бы они ни были, освобождать от налогов и держать в почёте» (30. С. 24).) Наряду со священнослужителями других стран предстоятели Русской церкви получили от ханов особый ярлык, подтверждающий их льготы. Древнейший из дошедших до нас ярлыков (он вместе с некоторыми другими ярлыками сохранился в переводе с монгольского на русский язык в рукописях XV–XVI веков) датирован августом 1267 года и был выдан ханом Менгу-Тимуром. Но в нём имеются ссылки на более ранние ярлыки, и можно думать, что практику выдачи таких ярлыков русскому духовенству начал ещё в конце 40-х годов XIII века, то есть при князе Александре Яро-славиче, завоеватель и разоритель Руси хан Батый (см.: 120. С. 89–90). Имеется в ярлыке Менгу-Тимура и обязательная для монголов ссылка на «Ясу» Чингисхана:

А се… ярлык дал Менгу-Темир царь…

…Чингис царь [постановил], что если будет дань или корм, то пусть не трогают их (церковных людей. — А. К.), ж

[с] искренним сердцем молятся Богу за нас и за племя наше и благословляют нас… И последующие цари, [следуя] тем же путём, пожаловали попов, чернецов: дань ли, или иное что ни будет — тамга, поплужное, ям, война[176], кто чего ни просит…

И мы, Богу молясь, их грамоты не переиначили… Какая бы ни была дань, или поплужное, или подвода, или корм, кто ни будет, да не требует; ям, войну, тамги не дают; или если что церкви принадлежит — земля, вода, огород, мельницы, зимовища, летовища, — да не занимают [у] них. А если забрали [у них], то пусть назад отдадут. И церковных мастеров — сокольников, пардусников — кто бы ни был, — пусть не забирают, не берут под стражу. Или что [принадлежит им] по закону их — книги или иное что — пусть не отбирают, не захватывают, не раздирают, не портят.

А кто будет веру их хулить, тот человек виновен будет и умрёт…

А попы от нас пожалованы по прежней грамоте, чтобы Бога молили и благословляли. А если кто будет [с] неискренним сердцем о нас молиться, тот грех на вас будет…

(61. С. 588–589)

Такая целенаправленная политика религиозной терпимости и поддержки господствующей Церкви (несмотря на то, что со времён хана Берке официальной религией в Орде стал ислам) приносила свои плоды. Помимо прочего, она, несомненно, способствовала стабилизации русского общества, даже в условиях ордынского ига.

Что же касается остального населения, то оно должно было платить тяжкие дани — «десятины», «тамги» и др. Единицей обложения — так же, как в Китае и других подвластных монголам странах, — становился двор. «По сути дела, перепись положила начало созданию разветвлённой административно-фискальной системы, конкретно олицетворявшей монгольское иго на Руси», — пишет современный историк (93. С. 53).

В самой же Руси перепись — или «число», как её называли русские, — вызвала просто-таки мистический ужас. «В русском народе… в течение веков жил мистический страх перед переписью, — писал биограф святого князя Александра Невского Н. А. Клепинин. — Здесь же перепись исходила от татар, от племени неведомого и злого, поклонявшегося идолам. В представлении народа происхождение татар терялось во мраке неведомых библейских народов. Это были неверные моавитяне[177], загнанные судьёй Гедеоном в страны между востоком и севером, откуда они должны прийти перед концом света и Страшным судом. Перепись, производившаяся этим народом, — знак Антихристов — взволновала всю Русь» (96. С. 152).