Великий князь Александр Невский

Главные же для князя Александра Ярославича события этого года вновь разворачивались в Новгороде. Под 1256 годом летописи рассказывают о новом наступлении шведов на йовгородские земли.

Из Новгородской Первой летописи

Пришли свей, и емь, и сумь, и Дидман со своею волостью, и множество [рати], и начали устраивать город на Нарове. Князя же тогда не было в Новгороде, и послали новгородцы в Низ, к князю, за полками, а сами разослали по своей волости. Они же, окаянные, побежали за море…

Этот поход имел свою предысторию. Названный русскими источниками Дидман — могущественный немецкий феодал Дитрих (Тидерик) фон Кивель, владевший землями в датской Эстонии — области Вирумаа (Виронии) на границе с Новгородской землёй. В посланиях римского папы Александра IV (1254–1261) он упомянут как едва ли не главный инициатор нового крестового похода на земли води, ижорян и карел — подданных новгородского князя — с целью обращения этих язычников в христианство. Вероятно, под влиянием Дитриха фон Кивеля шведы вместе с отрядами подчинённых им финских племён и решились нанести удар не на главном — невском — направлении (где совсем недавно потерпели сокрушительное поражение от Александра), но в районе реки Наровы, где, кстати говоря, и располагались основные владения Дитриха. Опорным пунктом шведско-датского влияния в захваченных землях должен был стать новый город, поставленный на самой границе Новгородской земли, на реке Нарове[171].

Однако планам шведов и «Дидмана» не суждено было сбыться. Узнав даже не о выступлении русской рати из Новгорода, но только лишь о подготовке к выступлению, захватчики «побегоша за море» — случай нечастый в военной истории. Видно, имя Александра Невского и в самом деле прославилось далеко за пределами Руси, как об этом рассказывает княжеское Житие: «и по ту сторону моря Варяжского, и до великого Рима».

Однако Александр не собирался ограничиваться изгнанием шведов из Наровской крепости. Он предпринял большой поход вглубь самой Швеции — в недавно присоединённые к Швеции земли финского племени емь.

В то же лето, на зиму, приехал князь Александр, и митрополит с ним; и выступил князь в путь, и митрополит с ним, а новгородцы не ведали, куда князь идёт; иные говорили, будто на чудь идёт. Дошли до Копорья, и пошёл Александр на емь, а митрополит пошёл в Новгород, и иные многие новгородцы возвратились от Копорья. И пошёл князь со своими полками и с новгородцами, и зол был путь их, так что не видели ни дня, ни ночи; и многим шестникам была пагуба, а новгородцев Бог уберёг. И пришёл в землю Емскую: одних убил, а других [в плен] захватил; и вернулись новгородцы с князем Александром все здоровы.

Тогда же пошёл князь в Низ, взяв послов новгородских, Елевферия и Михаила Пинещинича, а сына своего Василия посадил на столе.

(24. С. 81)

По-другому (причём с явным литературным налётом) рассказывает об этом походе Александра автор Софийской Первой летописи:

…И пошёл великий князь со своею силою и с новгородцами на Свейскую землю и на чудь, и был зол путь их, так что не видели ни дня, ни ночи, и прошли горы непроходимые, и повоевали Поморье всё: одних убили, а других в полон взяли, и обратно возвратились в землю свою со множеством полона. Славна же была земля страхом его и грозою его…

(41. Стб. 333–334)