Великий Кофта

Маркиз. Ничего, я не из трусливых.

Джек. Кавалер! Такой же неприветливый, как и раньше.

Маркиза. Будем рады его видеть.

Джек уходит.

(Племяннице.) Сейчас вы познакомитесь с весьма любезным господином.

Маркиз. Полагаю, ей уже не раз доводилось видеть подобных господ.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и кавалер.

Маркиза.

Сдается мне, вы спали не больше, чем я.

Кавалер. Верно. На сей раз граф подверг наше терпение суровому испытанию, особенно — мое. Он заставил нас битый час простоять в саду, затем приказал нам садиться в карету и ехать домой, сам же отправился за каноником.

Маркиза. Итак, все мы снова здесь, в городе.

Кавалер. А эта дама и есть та самая племянница, о приезде которой вы нас предваряли?

Маркиза. Та самая.

Кавалер. Прошу вас, представьте меня.

Маркиза. Это кавалер Гревиль, мой достойный друг.

Племянница. Рада сделать столь приятное знакомство.

Кавалер(пристально глядя на нее).

Ваша тетушка отнюдь не преувеличивала. Не сомневаюсь, вы станете лучшим украшением нашего тесного круга.

Племянница. Я уже заметила, что в большом свете поневоле привыкаешь к лестным речам. Я сознаю свое ничтожество и растеряна до глубины души; еще совсем недавно подобные комплименты повергли бы меня в крайнее смущение.

Кавалер. Как хорошо она говорит.

Маркиза(садясь). Ну, не предсказывала ли я вам, что это знакомство может оказаться для вас опасным?

Кавалер(подсаживаясь к ней). Вы шутите, маркиза!

Маркиз знаками просит племянницу, поправить ему кокарду, затем розетку на трости, она повинуется и садится за столик напротив маркизы. Маркиз продолжает стоять рядом.

Маркиза. В каком расположении духа вы оставили каноника?

Кавалер.

Он был раздосадован и смущен, но я на него не в обиде. Граф застиг нас врасплох, осмелюсь сказать, он явился весьма некстати для всех нас.

Маркиза. А вы хотели с оружием в руках противоборствовать духам?

Кавалер. Поверьте слову, высокомерие графа давно уже кажется мне несносным; я не раз осадил бы его, если бы его звание, его возраст, его опыт и прочие великие доблести не внушали мне столь же великого почтения в еще большей мере, чем его доброта ко мне. Не скрою, он часто будит во мне подозрение, представляется мне лжецом и обманщиком, но уже минуту спустя обаяние его личности снова сковывает меня и примиряет с ним.

Маркиза. Кто из нас не мог бы сказать того же?

Кавалер. Стало быть, и вы?

Маркиза. Стало быть, и я.

Кавалер. А его чудеса? Его духи?

Маркиза. Мы располагаем столь вескими и бесспорными доказательствами его сверхъестественной силы, что я с готовностью усмиряю свой разум, когда поведение графа вызывает протест в моем сердце.

Кавалер. Я в том же положении, пусть даже мое недоверие превосходит ваше. Но скоро все должно решиться, не позже, чем сегодня, иначе я не представляю себе, как он вывернется. Нынче утром, разрешив нам покинуть сад, — должен признаться, мы беспрекословно выполняли его наказ, никто не дерзнул ступить и шагу, — он наконец явился и воскликнул: «Будьте благословенны, о вы, послушно приявшие карающую руку отца вашего. За это вам причитается высочайшая награда. Я заглянул в глубину ваших сердец. Я счел вас достойными, и вам будет дано сегодня же узреть Великого Кофту!»

Маркиза.

Сегодня же?

Кавалер. Он так обещал.

Маркиза. А не говорил ли он, где и как намерен его показать?

Кавалер. В доме каноника, в египетской ложе, где он посвящал нас. Нынче вечером.

Маркиза. Ничего не понимаю. Разве Великий Кофта уже здесь?

Кавалер. Уму непостижимо!

Маркиза. Не знаком ли с ним каноник, хоть и отрицал это до сих пор?

Кавалер. Не знаю, что и думать, но как бы все это ни кончилось, я исполнен твердой решимости разоблачить обманщика при первой же возможности.

Маркиза. На правах друга я никак не могу приветствовать ваш героический замысел, — уж не полагаете ли вы, что это будет так просто?

Кавалер. Скажите на милость, какие чудеса он совершил у нас на глазах? Ежели он намерен и впредь морочить нас своим Великим Кофтой, ежели в конечном счете все сведется к надувательству и под видом родоначальника своего искусства он подсунет нам какого-нибудь проходимца, ему подобного, — как легко будет открыть глаза канонику и остальным ученикам!