Великий посланник

Нажрался я перед сном, конечно. Ну а как не нажраться? Феодора употребляла, не отставая от меня. Перетрухала, бедняжка. Да как тут не перетрухаешь? Мне-то что, я привыкший по лезвию ходить, а девице оно особенно страшно. Хотя никаких особых истерик она не устраивала. Поплакала слегка, да и все.

А вот Забава… Та устроила форменный слезливый потоп. Я даже заподозрил ее в переигрывании. Правда, никакой фальши так и не усмотрел. Рыдала всерьез, аж заходилась.

– Ну что ты, дурашка. – Я прижал ее к себе. – Жив я, не помер. Чего слезы льешь-то?

– Оттого и лью, – жалобно всхлипнула Забава. – Не бережешь ты себя, Ваня. О нас не думаешь…

– О вас? О ком о вас? – Я заглянул ей в глаза. – Неужто…

– Угу… понесла я от тебя… – Забава опять залилась слезами. – Уже вторую седмицу этих дней нет…

Вот как это называется? Начали во здравие, потом за упокой, а теперь опять во здравие. Нет, а что, вполне достойное завершение дня. Давно я ребятенков не тетешкал. Хотя, по правде говоря, я своих дочурок почти и не видел. Так, мельком, когда заносило в Гуттен. Что случалось весьма редко. Сейчас они в свите вдовствующей герцогини Мергерит. Та за ними присматривает, как родная мать, а то и лучше. Реализует свой материнский инстинкт, которого еще не лишилась.

– Ну что ты рыдаешь, дуреха? Тут радоваться надо, а не слезы лить.

– Не знаю…

– Ну все-все, хватит. За дитя не беспокойся…

Глава 18

– Идет шотландец по лесу, навстречу ему неведомая тварь, здоровенная, лохматая, пасть, когти, все при ней. – Логан состроил зловещую рожу. – А скотт уже принял на грудь бочонок эля, в глазах у него все кружится, двоится, не может толком рассмотреть, кого встретил, и спрашивает: «Ты кто такой, мать твою?» А тварь басит таким страшным голосом: «Кто-кто… чудовище я, вот кто!» А шотландец… – Логан хрюкнул, едва удерживаясь от смеха, – а шотландец поднимает килт, показывает свой хрен и говорит в ответ: «Никакое ты не чудовище! Вот это – настоящее чудовище!»

Братец Тук не удержался и заржал, аки конь ретивый. Вслед за ним загоготали фон Штирлиц вместе с Луиджи.

Я быстро перевел все Старице, и через мгновение уже тот хохотал взахлеб.

Пришлось и самому изобразить, что мне неимоверно смешно. Н-да, наверное, я никогда не научусь понимать шотландский юмор. Ну что там смешного, черт бы его побрал?

– А что такое килт? – страдальчески сморщившись, поинтересовался приказчик.

– А это одежка такая у них, – пояснил я. – Вместо портов. Наматывают кусок ткани на бедра, а потом перебрасывают через плечо.

– Как бабская юбка! – дружно хихикнули Отто с Луиджи.

– Я вам дам юбку! – Логан добродушно погрозил швабу с ломбардцем кулачищем. – Лучше нет одежки по горам бегать.

– А что… – Старица дипломатично покивал. – Удобно. По нужде али бабу уестествить – задрал, и всех делов.

– Вот! Он все понимает! – Скотт осторожно хлопнул приказчика по плечу. – Не то что вы, простите, сир, остолопы… Пью за тебя, рус!

Ну да, бухаем мы. Хотя «бухаем» – это слишком громко сказано. Здоровье не позволяет заливаться горячительным без меры. Так, слегка попиваем слабенький и шипучий, как сидр, ягодный мед под разные местные деликатесы, в составе Логана, Отто, Луиджи, Старицы и меня. Наш обычный собутыльник падре Эухенио отсутствует, совсем по рукам пошел, бедняга. Постоянно торчит у митрополита, консультирует. Правда, не забывает сообщать мне, о чем там идет речь. О ересях, конечно.

Как ни странно, и меня и Старицу на следующий после сечи день боженька избавил от жара и лихорадки. Вернее, свел их до минимума. Мерзкие на вкус и смердящие, словно настойка из застарелых портянок, микстуры Августа все-таки сработали.

Естественно, никакого большого пира, обещанного великим князем, не состоялось, вот мы и коротаем время по своему разумению. Узнав, что приказчик фактически спас меня, Логан преисполнился к нему великим почтением и развлекает как может. Заявил, что лучшее лекарство – это смех, и травит без устали шотландские байки. Сам Старица чувствует себя прескверно, что и неудивительно, а выглядит еще хуже. Череп бритый, весь в синяках и шишках, кусок скальпа пришит кривыми стежками, опухоль расползлась на всю морду, глаз даже толком не видно, рука в лубках и весь в бинтах, аки мумия. Но держится бодрячком, умирающего не изображает. Вовсю налаживает с моими ближниками коммуникацию. Компанейский мужик, в этом ему не откажешь. Впрочем, ему во многом не откажешь.

Утром заскочил Ховрин и по секрету сообщил мне, что розыск идет полным ходом, а пыточные мастера едва справляются с нагрузкой. И пообещал чуть позже раскрыть ход следствия, намекнув, что нашлись ниточки даже в царском семействе. И в скором времени там грядет грандиозная пертурбация, сиречь великий шухер.

Ну-ну, ничего удивительного, князь Иван на расправу крут, никогда никого не щадил, даже близких родственников. Если замазаны, получат свое гораздо раньше, чем это случилось в исторической перспективе. А они замазаны как пить дать.

Правда, что бы там ни случилось, мне все одно. Ни на кого, кроме Ивана, я пока ставку не делал. Так что ждем, авось что-нибудь и выждем.