Великий последний шанс

Немец или американец зовет мастера для ремонта — а русский покумекает и из подручных проволочек все сладит. Вот только — аппарат немецкий, инструкция немецкая, конвейер немецкий — а наш выкручивается без ремонтников, он самый умелый.

Когда жестоко следят за выполнением задачи без лимита средств — летают классные ракеты, самолеты, танки ездят на страх врагу. Когда покупают чужую линию сборки автомобилей — принимай дерьмо, Родина!

Да! Да! Под КГБ, под палкой и страхом, за спецпаек в полицейском государстве — все может! И ракету, и бомбу, и спутник! А просто на заводе, просто за зарплату и премию — ни хрена хорошего не выходит. Ну?!

За границей, в их системе и коллективе — любого класса наши специалисты лавры срывают. Промеж себя дома — господи, «но все, что вы делаете руками — это ужасно!».

В русском с его комплексами нет того, что есть в немце или англичанине: «Ты должен делать свое дело лучше всех, иначе нельзя, иначе делают туземцы, иначе позорно и недостойно, иначе — удел унтерменшей, недочеловеков, иначе — какая же ты ведущая нация в мире».

Русский знает за собой склонность к халтуре. Это мешает ему испытывать комплекс мирового супермена. И когда он действительно усовершенствует изделия других — он уважает свои истинные умения и слегка презирает тех за недоумство. То, что кустарными переделками всю промышленную группу тянуть нельзя — эта мысль не обсуждается как неактуальная.

14. Посмакуйте пожалуйста заголовочки на вкус:

«Любовь по-немецки». Шовинизмом не отдает?

«Любовь по-английски». Как насчет уйти не прощаясь?

«Любовь по-итальянски». Крик, гам, битая посуда и примирения.

«Любовь по-еврейски». Что-то нищее с форшмаком и скрипочкой плюс жалкий юмор.

«Любовь по-американски». Что-то грандиозное, а под ним — драма пустоты и тщеты карьер.

«Любовь по-русски». Эмоциональная окраска — сугубо позитивная. Это — хорошо! Крепко. Чисто. Непросто. Надежно. Без рекламы. С потерями. С душой. На всю жизнь. Лучше и настоящее, чем у всех.

«Любовь по-французски». Ну, это просто минет с шампанским.

«Любовь по-японски». Харакири? Кимоно? Гомосексуализм? Драма самурая? Ветка сакуры.

«Любовь по-китайски». Прекратить смех!

«Любовь по-кубински». Ни слова о революции и проституции!

Я что хочу сказать? Слово «русский» имеет для народа сильнейшую положительную окраску. Объективность, адекватная самооценка тут же выключается. «Русский» — есть собрание положительных черт.

И это обнадеживает.

Все народы склонны к шовинизму. Русский — не исключение. Ну, разве что англичане в Новую эпоху были так круты, что могли издеваться над собой безмерно — так им боком вышло.

Здоровый позитивный шовинизм. Иррациональный, как ему и полагается.

15. О главном, что и характеризует «загадочную русскую душу», мы сейчас и скажем.

ИМПЕРСКИЙ РАБ

Была великая Римская Империя. Римские граждане были выше всех людей мира — их права, свободы, достоинство, причастность к богатству родины, от которого они имели.

Была великая Британская Империя. Гордые англичане свысока смотрели на всех: их родина самая передовая, самая сильная, самая умная, и ее граждане самые свободные и полноправные и пользуются благами цивилизации больше других. Кто помнит, знает, старый гимн, заставлявший плакать наших предков: «Никогда, никогда, никогда англичанин не будет рабом!»

И была великая Российская Империя. И ее апофеоз — Империя Советская. Только Америка смела и могла противостоять нам! Полумиру мы диктовали волю, шестой частью суши владели, пол-Европы подгребли под руку с автоматом. Тряслась брусчатка Красной Площади от танков и ракет — и в резонанс ей тряслись оба полушария планеты. Нам было чем гордиться!

А сами мы при этом оставались рабами.

Нищими бесправными рабами.

Нищие бесправные рабы совокупно были величайшей и грозной Империей мира.

А вот такого сочетания социальных ролей история не знала. Ну, персы Дария, разбитые демократическими греками Александра. Но тоже не такая великая империя и не такой контраст ролей.

Мы жили беднее и много зажатее всех цивилизованных стран — и они тряслись перед нами!

А ведь и солдатушки — бравы ребятушки царских армий были крепостными крестьянами.

Мы ощущали себя выше всех в том плане, что Держава огромна и армией мощна, а вера (идеология) самая правильная. — И мы чувствовали (в подсознание толпа эту мысль изгоняла!) себя ниже других — у них богатство, свобода, перспективы, гарантии. Да и не в этом даже дело!

Мы чувствовали себя хозяевами мира! — И одновременно бесправными перед любым чиновником, любым мельчайшим представителем государства! Не то что милиционером — перед кассиром, таксистом, продавцом, вахтером, паспортисткой, сантехником!