Не все опубликовано относительно этого дела.
Ялтинские документы, как они, в конце концов, разрешены для опубликования, не полностью приведены и не все опубликованы. Десять процентов первоначального состава намеренно опущено и пропуски были сделаны, чтобы не затрагивать некоторых лиц. Все впутывающее Хисса опущено, также и то, что обнаруживало недалекость генерала Маршалла и выносило наружу его спор с военно-морским флотом (он хотел купить участие русских в войне против Японии). Говоря со Сталиным, Рузвельт высказал несколько презрительных замечаний о евреях, и они были изъяты из отчета. Свыше 28 страниц было недопущено к опубликованию. Несмотря на это, президент Эйзенхауер, который, естественно, в ялтинских делах никакого участия не принимал, высказался (буквально: выразил свои чувства) после опубликования «очищенного» издания документов, что мы должны перестать о них говорить. Почему? Разве мы не вправе знать правду? Подумать только, во что эти грубые ошибки обошлись — кровью, скорбью и имуществом.
Окончание Конференции.
Закрытие Ялтинской конференции было в тон ее темным деяниям. Она окончилась кутежом, которого постыдились бы и римские воины. Водка текла рекой. Около 45 тостов было выпито. По крайней мере один американский офицер, участник Тегеранской и Ялтинской конференций, был шокирован виденным. Генерал-майор Джон Р. Дин с явным отвращением сообщал Соединенному генеральному штабу (в Вашингтоне): «Я довольно сидел на русских банкетах и меня стало тошнить от русской еды, водки и заверений в дружбе. Поразительно, как эти водочные тосты легко произносятся. После банкета мы послали Советам еще одну тысячу аэропланов и они в знак взаимности одобрили одну визу на въезд в их страну, дело с которой тянулось несколько месяцев. Мы чешем себе затылки, ища, какие еще подарки могли бы послать, а они чешут свои, ища чего бы еще просить».
Всей повести о Ялте мы еще не услышали, конечно. Многое было сделано Рузвельтом и Сталиным наедине, и записей этого не имеется у нас, — Сталиным архиреалистом, вполне обладающим способностями, и Рузвельтом, плохо осведомленным, колеблющимся, умирающим, пожираемым тщеславием и почти умоляющим Сталина о похвалах…
В одном из номеров журнала «Ukranian Review», издававшегося на английском языке в Лондоне была напечатана статья голландского журналиста Ганса де Вееда о насильственной репатриации в СССР военнопленных и беженцев.
Знаменательны приводимые автором слова германского генерала Кестринга, ведавшего во Вторую мировую войну добровольческими войсками германской армии, сказанные им при опросе союзными следователями:
«Мы, немцы, уничтожили величайший «капитал», когда-либо существовавший в мире, для борьбы с большевиками. (Говоря о «капитале», генерал Кестринг подразумевал людей, насильственно выданных большевикам.)
Сейчас вы, может быть, не поймете меня, если я вам скажу, что в течение последних недель вы вторично уничтожили этот «капитал» и не только в материальном смысле, но также и в душах тех, кто, не поддержанные в свое время Германией, возложили свои надежды на вашу помощь и ваше понимание.
Быть может, в самом близком будущем вы будете в отчаянии взывать к тому, что вы только что уничтожили».
Краткие биографические сведения о генерале Кестринге: родился в Москве 20 июня 1876 года в семье бухгалтера. Там же окончил русско-немецкую гимназию Святого Петра. Служил в одном из полков русской гвардейской кавалерии. На войну 1914 года вышел в чине ротмистра.
После революции 1917 года состоял в 1918 году при гетмане Скоропадском. Затем перешел в германскую армию.
Будучи в чине майора, состоял адъютантом при генерале Сеекте. Затем, одно время был германским послом в Москве. Последние годы войны ведал Добровольческими войсками в германской армии. Умер 20 ноября 1958 года и погребен на кладбище одного из местечек Баварии.
В нескольких номерах итальянской газеты «Secolo d'ltalia» за 1955 год был помещен очерк князя Маргани «Терновый путь», говоривший о выдаче казаков в 1945 году.
Этот обширный материал, иллюстрированный многими фотографиями, дает жуткое описание дней казачьей трагедии.
К сожалению, князь Маргани скончался, не закончив печатание своего очерка.
Ввиду того, что автор очерка использовал, главным образом, данные, ранее печатавшиеся на страницах нашего Сборника, ниже приводится дословно лишь предисловие к очерку князя Маргани, редактора газеты сенатора Франца Турки, показывающее, что в нашей беде мы не остаемся одинокими, что с нами болезненно переживают и желают быть полезными в деле расследования злодеяния западных союзников и некоторые иностранцы.